— Скворцова, поделишься с классом, что там такого интересного в окне? — грозный рык учительницы химии ворвался в сознание внезапно, но вместе с ним пришло и понимание, что урок давно начался.

— Весна, Ирина Викторовна! — выкрикнул с места Добрынин.

Ему, в отличие от простых смертных, учителя прощали подобное поведение. Впрочем, я так обрадовалась, что Митя всё же решил удостоить своим вниманием последний в этом учебном году урок химии, что даже улыбнулась засранцу.

Добрынин тем временем продолжил доносить свою умную в кавычках мысль до одноклассников:

— Все дикие кошки устремили свои пушистые мордочки на улицу, — произнёс он нараспев, фривольно подмигнув Кате Рысевой, и тут же обернулся в мою сторону. — У колобков, кстати, тоже весеннее обострение.

— Довольно, Митя! — фыркнула недовольно Ирина Викторовна, наградив Добрынина строгим взглядом. Я же вдогонку показала придурку средний палец и злорадно ухмыльнулась: шутить Митюше оставалось недолго.

— Итак, ребята! — хлопнув в ладоши, дабы привлечь наше внимание, химичка начала урок. — Сегодня у нас с вами удивительное занятие!

«Это точно!» — подумала я и, скрестив пальцы наудачу, снова ухмыльнулась.

Минут пять Ирина Викторовна монотонно жужжала о величии такого предмета, как химия, затем примерно ещё столько же перечисляла темы, пройденные нами за десятый класс, а потом перешла к самому интересному! Ещё в начале месяца она разделила нас всех по парам и раздала задания: кто-то готовил реферат, кто-то презентацию, нам же с Добрыней выпал шанс провести сравнительный анализ мыльного раствора и стирального порошка. Лабораторную работу нам предстояло выполнить у доски: Митя отвечал за практическую часть, я — за теорию.

— Ты чего сияешь, как медный таз, а, Скворцова? — прошептал Добрынин, пока Ирина Викторовна что-то царапала мелом на доске.

— Стоять с тобой рядом на виду всего класса, Митя, – такая честь! — прощебетала я в ответ и, взглянув на лощёную рожу парня, невинно округлила глаза.

— Чего задумала, мелкая? — прошипел Добрыня, будто случайно толкнув меня локтем.

— Да просто радуюсь, что впереди лето, — острым каблучком совершенно нечаянно, разумеется, наступила ему на ногу. — Три месяца без твоей кислой физиономии — это ли не счастье, Митюня?

Добрынин окрысился, едва сдерживая болезненный стон, но ответить ничего не успел: Ирина Викторовна заняла место за учительским столом, а я тут же начала рассказывать классу об удивительных свойствах мыла. Мите ничего иного не оставалось, как приступить к делу: он неумело смешивал жидкое содержимое склянок и в силу своей тупости совершенно не замечал подмены.

— Ну а чтобы понять, какой из растворов не утрачивает своей моющей способности в жёсткой воде, нам необходимо добавить немного хлорида кальция, — я кивнула на колбу с йодидом калия.

— Это? — приподняв брови, Митя недоверчиво взглянул на белёсый порошок в пробирке.

— Ага! — беззаботно улыбнувшись, я на всякий случай сделала шаг в сторону от безумного химика и на полном серьёзе добавила:

— Высыпай всё!

— Ладно, — Добрынин взял в руки колбу с катализатором, а я затаила дыхание.

— Всё? — переспросил Митя, поднеся склянку с порошком к горлышку колбы с раствором моющего средства. — Отвечаешь, Скворцова?

— Не тормози, Добрынин! — выдохнула раздражённо. — Высыпай!

— Ирина Викторовна! — внезапно разразился басом Митя. — А разве не надо было хлорид кальция предварительно смешать с водой?

— Высыпай, Добрынин! — шикнула я немного нервно, опасаясь, что учительница вмиг раскусит подмену химикатов.