— Без самодеятельности, поняла? Сиди тихо, Скворцова! — скомандовал мне как дворовому псу. — А высунешь свой нос — откушу! Потом не плачь!

— Да пошел ты, Добрыня! — взъелась во мне задетая гордость, а разум добавил:

— За телефоном! Пожалуйста!

Митя ушел, а меня понемногу начало отпускать. Стоило бешеной тревоге спрятаться за плинтусом, я и вовсе осмелела: повторяя за Митей, достала из холодильника минералку и без спроса стащила пару канапе, а после уселась на высокий стул за барной стойкой и принялась ждать возвращения Добрыни с мобильным.

Но время шло: канапе давно закончились, да и минералка уже не вызывала аппетита, а Мити всё не было. Я крутилась на стуле, с любопытством разглядывая кухню: ничего особенного, если не считать немытой посуды и неубранных остатков еды. Несколько раз меня подмывало подсмотреть в дверную щель на хваленую вечеринку, но страх быть нечаянно обнаруженной по-прежнему холодил кровь. И всё же через несколько минут я спрыгнула с крутящегося стула и подкралась к дверям. Понимала, что Добрынин снова про меня забыл, а сидеть здесь среди остатков чужого ужина было не по кайфу.

Приоткрыв массивную дверь, я опасливо выглянула. Сложно сказать, что я ожидала увидеть: толпу беснующейся молодежи, размалёванных Барби на импровизированном танцполе или влюбленных, целующихся по углам… В любом случае мой любопытный нос утонул внутри темного коридора, наполненного удушливым запахом табака и все больше разгорающимся интересом. Как ни странно, музыка почти стихла, а из гостиной теперь доносились размеренные голоса незнакомых парней и звонкий смех девушек. Вконец осмелев, я стянула с ног каблуки и подкралась еще ближе. Через дверную щель сумела разглядеть гостиную, в центре которой, разместившись на огромном угловом диване и паре кресел напротив, сидели молодые люди: я насчитала порядка десяти парней и всего несколько девушек. В самой гуще восседал Камышов. Расслабленная улыбка, свисающая на глаза челка — Лёша, как всегда, был неотразим. Рядом с ним, закинув руки за голову, сидел Лучинин. Илья задумчиво наблюдал за происходящим, но почти не вмешивался. Громче же всех выступал сегодня страдающий амнезией Добрынин. Мало того что он ржал, как бешеный орангутан, прижимая к груди какую-то смазливую брюнетку, так он еще и обо мне позабыл…

Я напоминала себе чайник на плите: внутри всё бурлило, закипало, а воздух бурными потоками и со скрипом вырывался через стиснутые зубы. Но что делать дальше – не знала… Впрочем, не успела я глазом моргнуть, как всё изменилось…

— Я тебе отвечаю! — проорал Добрынин Мишке Молотову из 11 «А», чем привлек и мое внимание. — Наша Скворцова! Я, когда на такси подъехал, глазам не поверил: она у шлагбаума тусила, а меня заметила – увязалась следом. Бежит такая и причитает: Митенька, проведи к Лешему…

Крайнюю фразу Добрынин пропищал тоненьким голоском, изображая меня. Вся компания тут же сорвалась в дикий гогот. Я же замерла камнем возле дверей и жадно хватала ртом воздух.

— Ахаха, — сквозь смех простонал Миша. — Леший, везет тебе на баб: что не туса, то новая тайная поклонница!

— Счастливчик прямо, – иронизировал Лёша.

— Да ладно тебе, — от души веселясь, вступил в разговор Илья. — Ты приглядись к ней, Лёх! Ночью, по трассе, пешком… Да Варька реально на тебя запала!

— Ну вас к лешему! — в шутку огрызнулся Камышов, чем вызвал новый шквал смеха.

— Мы и так у тебя! — пробасил какой-то парень в красной майке.

— Погодите! Погодите! — суетливо вставила свои пять копеек вылизанная до блеска брюнетка, с которой всё это время обнимался Митя. — А кто такая эта Скворцова?