Пока мы с Арни брели по улице, совсем стемнело — да так быстро, что я удивилась. Обычно в это время года вечерами на улице было светло, на окна выставляли свечи, некоторые жители подвешивали лампы на дома и вдоль заборов. А уж праздники тем более полагалось встречать ярко. Сегодня же туман, как бесплотный монстр, душил источники света, превращал их в меркнущие точки, которые не могли побороть надвигавшуюся темноту. Тьма накрывала город, казалась живой и ощутимой: в центре улицы — меньше, за домами — плотнее.

Я поежилась, укуталась в шаль. Мы миновали еще с десяток домов. Арни ни разу не обернулся, чтобы проверить, что творилось у него за спиной, а я глядела на это безобразие и думала, не дать ли ему пару уроков по скрытному перемещению и проверке «хвоста». Конечно, закончится это тем, что виновата буду я, и неважно, как Арни приложит свои новые умения. Но для разнообразия обвинение действительно окажется правдивым, а для мальчишки когда-нибудь выйдет прок.

Я хмыкнула себе под нос. Мне недоставало приключений: раньше мы с братом всегда что-нибудь затевали. Раньше — до дома, до Альбы, до болезни, до всего. Если бы мне дали шанс вернуться назад, я… нет, не сделала бы лучше и правильнее, просто устраивала бы еще больше веселья. Мне казалось, что вместе с последними осенними листьями пропадает, «опадает» и моя прошлая жизнь. Следующей весной все станет совсем по-другому. Хюрбен будет стоять на своем месте, жители — заниматься привычными делами, земля — просыпаться ото сна. Никто не заметит потери, только я соберу подснежников в старую вазу и выставлю на окно.

Арни завернул в узкий переулок между домами, чем резко выдернул меня из тяжелых мыслей. Я уже почти забыла, зачем вообще брела по улице, просто держалась взглядом за спину мальчишки, пока она не пропала из виду. Во мне снова поднялось любопытство: куда же этого оболтуса понесло? Если бы Арни хотел уйти в поля или в лес, то вряд ли выбрал бы такой дальний поворот: мог бы и прямо за лавкой завернуть. По крайней мере, сама я так бы и сделала. Больше за домами ничего не было, значит, цель Арни лежала в самом переулке.

Или стояла и ухмылялась в два рта.

Я услышала их вовремя, успела сбавить шаг и не залететь прямо за балбесом Арни в переулок. Прошла мимо, лишь коротко глянула направо, недовольно сморщила носик, как любила делать тетушка, если заставала нас с братом за игрой в неположенном месте, но не могла придумать хорошей причины запретить и прогнать. В переулке на мгновение замолчали, но подозрений я не вызвала, и разговор тут же продолжился — словно тем, кто стоял за поворотом, от переизбытка эмоций не хватало сил удержать языки за зубами. Шпана, двое. Знакомые лица. Арни за ними увивался, но что-то у них не срасталось, мальчишка плохо вписывался в компанию, да и лет ему не хватало: этим было на троечку больше, а может и на пяток. Ему с ними было весело, а им с ним возиться не хотелось. С ровесниками Арни и вовсе не повезло: в год его рождения и пару лет после него бесконечные дожди не давали вырастить и собрать урожай, над Хюрбеном висела угроза голода, и рожать детей мало кто решался. Поэтому чаще всего одинокий Арни сидел и скучал дома, пока его утешала черно-белая кошка с драным ухом.

Шпана мне никогда не нравилась. Особенно эти двое: оба из приличных семей, но с гнильцой внутри, что-то мерзкое незримо витало вокруг них. Первого я мысленно окрестила Длинным, второго — Синим: нос у него обычно был именно такого цвета, то ли от рождения мерз, то ли был неудачно сломан. Поинтересоваться их именами мне никогда и в голову не приходило.