— Иди уж, — уже мягче сказала она и сняла с низенькой печной полки небольшую глиняную кружку. — Посиди пока на лавке да еще отварчику выпей. Я тебе свежий уж сготовила — лишним не будет, пока сны твои наведенные не уйдут.

Она передала кружку Леоне и, с жалостливой улыбкой похлопав ее по руке, исчезла. Девушка, преисполненная благодарности за заботу и терпение, вздохнула, вышла из-за печного угла и уселась на лавку. Отвар был теплым и пряным.

Совсем скоро двери, ведущие в баньку, распахнулись и впустили стайку щебечущих и хохочущих девиц. Пахнуло распаренными травами, что девушки использовали для омовений.

— Леонка! — радостно воскликнула Лесяна, махнув рукой.

Леона приветливо улыбнулась.

— Ох, до чего ж пить охота, — пожаловалась Леся, прикладывая ладони к раскрасневшимся щекам.

— И меня припекло, — согласилась Зоря и без особой радости махнула Леоне рукой.

Они завернули в стряпушный кут[2], и из-за стенки послышался плеск воды.

Еще пара девиц, вышедших из баньки следом, мимоходом помахали Леоне и, продолжив весело шушукаться, быстро поднялись наверх.

— Ну, как? Не шибко Воимир лютовал? — сочувственно спросила Агнеша, присаживаясь рядом и выглаживая замоченные во время помывки кончики своих темно-русых косиц.

Леона хотела было покачать головой, мол, нет, обошлось, а потом вдруг вспомнила наставника — злющего, распекающего пунцового Словцена, и слова застряли в горле, так и не вылетев.

— Не переживай. Травень уж к концу подходит, передохнешь скоро, — утешила ее Лесяна, ставя на стол кувшин, полный колодезной воды.

Леона перевела на нее озадаченный взгляд.

— А ты не знаешь разве? — удивилась подошедшая следом Зоря с деревянными резными стаканами в руках. Ее толстая светлая коса была все еще спрятана под косынкой — видно в бане подвязала, чтоб не замочить.

— Воимир завсегда в это время уезжает, — объяснила Агнеша, пододвигаясь на лавке, чтобы освободить Лесе место.

— Куда? — спросила Леона и отпила отвар из своей кружки.

— Да кто его знает, — пожала плечами Агнеша

Девушки согласно покивали.

— Он всегда по весне смурной становится, — добавила Леся, разливая по стаканам искристую водицу.

— Угу, а чем дальше травень к концу подходит — так и он мрачнее тучи все бродит, — почему-то шепотом добавила Агнеша, забирая один из стаканов с водой.

А Зоря, будто желая уколоть, сказала:

— Хороша же ученица, коли о собственном наставнике ничего и не ведаешь. Он, небось, и не скажет тебе ничего, молча уедет, не попрощавшись даже.

Агнеша бросила на нее укоризненный взгляд.

Леону задели слова девушки. Люб ей Воимир или нет, а Зоря была права… Наставник своим отрокам навроде отца становится, а Воимир ее едва выносит. И правда ведь — возьмет да и уедет молча, не упредив даже. И будет она, как дура набитая, сидеть по утру со своим деревянным мечом и ждать наставника, которого и нет уже окрест.

Леона, хоть и захотелось ей ответить что-то язвительное, спокойно сказала:

— Я не милая ему, не боевой товарищ — воспитанница. Он мне воинскую науку дает, а не о жизни своей сказывает.

— Воинскую науку, — фыркнула Зоря, выпростав из-под косынки толстую соломенную косу. — Ты не забыла еще, что девицей уродилась?

С крыльца послышались быстрые шаги, и в избу скором шагом вошла Витана, неся охапку разносортной зелени.

— О! — Обрадовалась она, еще из сеней увидав девушек. — Хорошо, что вы уже здесь. Надо зеленушку для щей накрошить, и к салу еще укропчику подмешать хорошо бы.

— Витана! — вдруг окликнула Леся, скрывшуюся в стряпушном углу девушку.

— Чегой тебе? — донеслось из-за печки.