Что может она?..

Где же сейчас маменька?.. Вернется ли когда-нибудь в их мир? Скучает ли по выросшей дочери?.. Придется ли еще прижаться к родному плечу, утешиться в теплых объятиях? Услышать ее ласковый голос?.. Мама всегда внушала ей спокойствие… Мама бы давно уже разыскала тятю, давно бы расквиталась с неприятелями… Мама — да…

А что может она?..

Как знать — жив ли отец? Сердце подсказывает — не забрала еще Морана родителя в свое царство. Но как найти его, как вызволить из лап недругов?

Как он там сейчас?.. Может быть так же глядит в черноту небес и вспоминает о ненаглядной дочери? Тянется мыслями к любимой супруге? Придумывает способы сбежать, преодолеть преграды и добраться наконец до родного дома, к давно разлученной семье?.. Придумывает, но не выбраться ему самому…

Что может она?..

Слабый ветерок заглянул в окошко — провел теплым хвостом по ее лицу, уложил на глаза тонкую прядку распущенных по плечам волос.

От чего Воимир не принял ее? От чего ядом полны его речи? От чего не видит, что нуждается она в добром слове, в поддержке сильного наставника? Горькие слова мелким песком брошенные, коли в душу пустишь, опустятся на сердце тяжелыми булыжниками, давить станут, не дадут покоя. Вот и падает ей каждый укол Воимира на сердце камнем острым, неподъемным. Ведь слова наставника завсегда близко принимаешь: одобрение — силами полнит, уверенность вверяет, а холодность да порицание... Не ласки ждет она от него, но похвалы справедливой, заслуженной. От чего Воимир жалеет доброго слова для нее? Неужто и хвалить не за что?

А может не в том дело? Ведь и сама она не рада такому наставнику была. Сама по началу отречься хотела от ученичества под его рукой. Обидело ее тогда молчание Воимира в дороге — зачем пугал взглядами косыми да словами скупыми и странными? От чего сразу не сказал, что друг… Сказал бы — и… А она поверила бы?..

Девушка с сожалением призналась себе — нет.

Может и наставник о том подумал?Неужто он в обиде теперь?.. Неужто задела Воимира ее нелюбезность? Ведь он тогда не побоялся, пришел на подмогу, себя не жалеючи… И с порубежной черты тогда он ее вытащил — коли не Воимир, так ушла бы Леона вместо Бальжина после боя. Слишком много тогда она сил своих отдала, чтобы отогнать смерть от доброго оружейника.

Тяжелым комом нарастала в груди обида, и все горше становилось на душе… Сложно будет отпустить ее теперь — себя прощать завсегда труднее всего…

Что может она?..

Ночь полнилась многоголосым стрекотом сверчков. Раздавались тихие шорохи снующих в поисках еды полевых зверьков. Сияли в небесах, освещая спящую землю, огромные звезды. Мирно было вокруг, ладно.

Девушка тяжело вздохнула, искоса глянула на кровать. Давно уж минуло время отхода ко сну, а она даже прилечь боится — а ну как снова недоброе снится станет…

И вновь, как наяву, встало перед глазами бледнеющее лицо ее рукою убитого человека. Опять почувствовала она, как горячими толчками утекала его жизнь сквозь ее дрожащие пальцы. Она сама теперь несла в себе черноту душегубки. И в ее душе теперь поселился нечистый зародыш… Поделом ей, убийце. Коль наслали Боги на нее такую кару — не станет она бежать от нее, честно понесет свое наказание.

Что может она?..

Девушка тяжело вздохнула, отошла от окна и покорно легла в постель.

Смириться?..

***

Она сидит на смутно знакомой поляне. И со всех сторон ее окружает темный лес, проступающий из сизого сумрака. Молчаливый, неживой.

Лишь небольшой пяточек холодного неба виден в плотном кольце чернильных деревьев. Устремляются ввысь мрачные сосны, пронзают острыми макушками стальные небеса. И нет там ни звезд, ни облаков. Пустая безликая серость.