Любовь не только сущность жизни, но единственно плодотворный путь познания, писал Фридрих Шлегель. За двести лет западноевропейская цивилизация истончилась, иным стало отношение к женщине, к сексу, к морали, к моде, даже к смерти, но не к любви. Её таинственная суть всё так же завораживает парадоксальностью и нездешней силой. Как форма существования живого в пространстве – любовь всеобъемлюща. Любят млекопитающие и птицы, и вряд ли тараканы и клопы совокупляются без удовольствия, они тоже любят на своём уровне, которого мы не знаем.

Любовь между мужчиной и женщиной – вообще отдельная тема. На чём основана? Запахи, энергетические волны, рефракция зрения, половые гормоны… Кажется, какая разница – любить или не любить именно этого человека? Порой мужчина ещё не испытал восторга внутри женской плоти, а по повороту головы, шевелению губ, скату плеча уже знает, что тут его место, единственное, здесь ему будет хорошо, как нигде, и он готов за это умереть. Случается, и умирает, мужчины ведь разные.

У женщин любовь с первого взгляда встречается реже и созревает дольше, чаще всего это любовь «ответная». Для женщины много значит статус поклонника, пылкость его чувств, упорство, постоянство, внимание к нему других охотниц за обручальным кольцом.

Часто любовью называют половое устремление, но это скорее страсть, а любовь невозможна без духовной близости. Сколько раз наблюдала: минуты друг без друга не могут, ну, прямо сгорают, касаются плечами, трогают пальцами, целуются по углам. А через пару лет – спокойненько разбежались. Желание обладать притупилось или прошло, а любви не было. Сочетание страсти и родства душ – наслаждение невозможно прекрасное. Редкое.

Врёт человек, когда произносит «люблю», или говорит правду – он часто и сам не понимает. Люблю ли тебя, я не знаю, но кажется мне, что люблю. Нет хуже привычки пытать партнёра, да ещё во время объятий, любит ли он. Честного ответа ожидать трудно, и нас вполне ублажает механистическое «да». Требуя правды, мы не думаем о последствиях слов, которых не вырубишь топором.

Всегда хотела, чтобы любили меня, а не умирать от безумства самой. Это не эгоизм или прагматизм, а чистый реализм, основанный на опыте. В любви, как в принципе во всём земном, равенства не существует. Женщина хотя и более эмоциональна, чем мужчина, но, как правило, мягче, терпеливее, больше дорожит семьёй и детьми, потому союз держится на ней. Если она любит мужчину сильнее – её жизнь превращается в Дантов ад, где даже без худых намерений пытают неразборчиво и муки никогда не заканчиваются. Самого дорогого человека надо постараться любить на йоту меньше, или хотя бы убедить. Это спасительно, но безумно трудно. У меня с Доном не получилось, а с Кириллом не понадобилось.

В любви есть положения никогда и никем не объяснённые. Лексика не позволяет писателю развернуться, человеку даны лишь человеческие слова. Прозаик описывает любовь длинно, тщательно подобранными словами, выстроенными, как ему кажется, особым, неповторимым образом, а всё равно впечатляет мало. Лучше образ любви удаётся художникам и поэтам. У знаменитого бельгийца Рене Магритта на картине «Влюблённые» мужчина и женщина сидят лицом друг к другу с мешками на головах – какой многослойный философский подтекст! Я буду ждать тебя во сне, пока меня снотворное не сломит, выдохнул Евгений Рейн. С ума схожу иль восхожу к высокой степени безумства, откровенно поведала самая пронзительная поэтесса современности Ахмадуллина. Пожалуй, удачнее других сказал Маркес: