Но один вопрос всё-таки остался. Почему сейчас магия подчинялась, хотя должна рвать и метать? Требовать новых жертв и крови. Что произошло за сутки? Всё из-за прихваченной случайно души ассы Кевинбург? Вряд ли. После разговора с Орианом он проверил — большая часть осталась хозяйке, а меньшая удачно залатала дыры в тех местах, где убийственная сила добралась до жизненных резервов. И держала до сих пор, чего давно не случалось — обычно выпитые крохи развеивались в течение пары часов.

Отсюда и репутация любителя развлечься за счёт симпатичных служанок. Физический контакт — лучший и самый быстрый способ заштопать собственные бреши. А то, что девушки выходили от него хорошо пожёванными, так это темперамент его императорского величества сказывался. Только темперамент и ни разу не тьма, что этими девицами питалась.

— Ваше императорское величество, — вошёл Алкест, — к вам посетительница.

Довольная усмешка сама легла на губы. Асса Кевинбург. Что, не может угомониться и решила продолжить скандал? Отлично, она намного лучше случайных служанок и глупейших девиц двора. Тем более, та ночь скрывалась за странной дымкой, словно он был сильно не в себе.

И что бы ни говорил Ориану, совсем не прочь повторить, для лучшего запоминания.

— Пропусти, — кивнул, ожидая увидеть длинные светлые локоны и гордо поднятый подбородок, но…

— Ваше императорское величество, — проблеяла… служанка.

И кто её пропустил в приёмную императора? Придётся снова менять секретаря.

— Слушаю, — скривился, внешне оставаясь равнодушным.

— Я уповаю на вашу справедливость, — бросилась та на колени. — Не оставьте вашу глупую подданную. Накажите по справедливости тех, кто сильнее и могущественнее.

Песня, старая как мир. Хочешь справедливости? Поищи. Тем более, он сам с радостью бы познакомился с этой неуловимой тварью.

— Встань и расскажи, кто посмел обидеть тебя в нашем дворце.

Помимо него.

— Асса, к которой меня назначили, — девица встала, сверкнула злым взглядом. — её сиятельство Ариса Кевинбург.

А в его голове совсем некстати всплыло: «Это приказ, надежда или сожаление?»

***

Мы спускались. В креплениях чадили факелы, бросали неровные тени на стены из грубого, влажного камня. Сквозь запах гари нос улавливал тончайший, пряный аромат смолистых ориосов, по-видимому добавленных в пламя.

— Осторожно, асса. Здесь ступень, асса.

Тысячное замечание, пока мы спускались гораздо ниже уровня земли. По винтовой, видно, что очень старой лестнице со сколотыми ступенями. И я бы почувствовала себя неуютно, если не витала мыслями очень далеко. В разговоре с Оллэйстаром, которого список моих условий не столько удивил, сколько порадовал.

Как будто любой лекарь на моём месте не попросил бы выделить Унашской лечебнице дополнительный бюджет, привести в порядок и увеличить отделение для бедных. И заменить Ромусу, тому самому художнику с натуры, чьи анатомические картины висели у меня в гостиной, смертную казнь отработкой в столичной лечебнице. Уверена, куратор найдёт применение такому таланту.

— Прошу сюда, асса.

Лестница, наконец, закончилась. Мы стояли в начале длинного и мрачного коридора, из которого по обе стороны вели бесконечные двери. Мой провожатый, молчаливый и вряд ли догнавший меня в возрасте, но перегнавший в росте, юноша открыл ближайшую дверь, поклонился и без лишних слов стал подниматься обратно.

Ожирение Торнграву явно не грозит. Если, конечно, у него нет другого способа добраться до лабораторий, по ощущениям, разместившимся на пару этажей ниже уровня дворцового парка.