И, конечно, мне было небезразлично. Но я понимала и то, что Ориан не дурак, причём опытный не дурак — он точно знал, на что давить.

— Хорошо, — выдохнула, наконец, чувствуя себя по наивности где-то на уровне Эль. — Я постараюсь вылечить его императорское величество.

— Не сомневался в твоём сострадании, — довольно ответил Ориан и подхватился с места.

Ещё бы он сомневался! Все знали, чем опытнее лекарь, тем он циничнее. Только молодые и глупые рыдали над каждым, кого не успели или не смогли спасти. В то время как в глазах куратора Шадалберга всегда сквозило равнодушие. Словно он устал от этого мира, от лечебницы, от своих учеников и, особенно, от больных. Младшие лекари осуждали его за это, но мало кто понимал, что цинизм — единственный способ сохранить сердце и разум. Ведь с каждым погибшим от души откалывался маленький, но болезненный кусок.

И Ориан просчитался лишь в одном — я никогда не плакала над трупами, чьими бы больными они ни были. Я злилась и искала — то, что в следующий раз позволит спасти не одну — сотни жизней.

После отравления, виновника которого ещё предстояло найти, тело отдохнуло достаточно, чтобы подняться и усмехнуться вслед уходящему Ориану.

— Я вылечу императора. — Если смогу. — Но только после того, как вы оба выполните мои условия.

10. Глава 9

Сумерки повисли над белоснежным, освещённым самими рианами дворцом. Если, конечно, Анер, Авор и Аитая действительно существовали, а не были придуманы древними фанатиками.

Сложно верить в неземное, когда каждый день встречаешься со смертью. И жаль, что это не метафора.

Стоящий у окна, он усмехнулся, а потом поднял руку и повернул тыльной стороной ладони. Зараза разворачивалась — древне-анершератские письмена проступали на коже без всякого перевоплощения. А, значит, оставалось всё меньше времени. На подготовку Ара — в том числе.

— Лориан? Не помешаю?

— Нет.

Он не стал возвращаться за стол, подошёл к сестре, взял за руку и проводил к креслам. Дёрнул за шнур, зная, что через минуту на стол накроют. Ему — тёплое молоко, ей — теври и любимые пирожные её высочества.

— Что происходит, Лориан? Араэл в чём-то провинился перед тобой? Почему ему убрали поездки в корпус боевых магов, дипломатию, тактику и стратегию?

Потому что после смерти отца не помогли ни дипломатия, ни любовь боевиков. Ему пришлось выплывать самому — никто не предоставил умного Оллэйстара, чтобы вовремя останавливать или разворачивать не те решения. Араэлу повезло больше.

— С завтрашнего дня обучением Ара займётся лично Оллэйстар.

Слуги справились быстрее обычного. Бесшумно вошли, накрыли на стол, попутно давая Рэни время на раздумья.

— Наказание?

Как будто он наказывал близнецов ради собственного развлечения.

— Привилегия. Ориан — ректор академии, у него полно дел и кроме этого. Тем не менее он согласился.

— Да, но зачем? — Рэни прикусила губу. Она всю жизнь боролась с дурной привычкой, но та всегда вылезала, когда речь заходила о близнецах. — Араэл он… Лориан, ты в его возрасте был ещё хуже, — всё-таки заломила руки. — И эти слухи про его связь с Виалентой Торканн — это только слухи. Он опозорил девчонку, она не стала бы снова связываться с Аром.

— Мне абсолютно безразлично спит супруга регента Миерии с Араэлом или нет. Это дело Торканна, не моё. Что касается занятий с Орианом — они будут, и я не желаю это обсуждать.

Рэни поджала губы. Всегда холодная и совершенная на людях, она с трудом сохраняла контроль рядом с ним. И не знала, что это вина не её, а силы, что текла по его венам. Противоестественной, жуткой, опасной. Она не просто подавляла, она вытаскивала наружу все людские страхи, подавленные желания, усмирённые черты.