— Да, можно стартовать сразу же, как только доставят капсулу, а власти космопорта дадут добро на старт.

— Власти и разрешение на старт я беру на себя, — совсем другим, собранным и деловым тоном сообщила мне мгновенно успокоившаяся и взявшая себя в руки нанимательница. И я поймала на себе ее оценивающий, хищный взгляд. — Ваше же дело, мисс Смирнова, принять капсулу с моим супругом и сделать так, чтобы с ней ничего не случилось в пути.

Я кивнула. Нанимательница разъединила связь. А буквально через пять минут на яхту пожаловали представители властей, проверяющие готовность судна к отлету. Я изумилась. Обычно после запроса на разрешение проходило не менее двух-трех часов до того момента, как разрешение выдавалось. Но и проверять космолеты, куда бы и с чем бы они ни следовали, никто себя не утруждал. В самом крайнем случае перед самым стартом приходил какой-нибудь мелкий клерк, задавал пару формальных вопросов, для виду заглядывала куда-нибудь в хвост корабля, создавая видимость досмотра, и уходил. После этого в течение двадцати-тридцати минут следовало разрешение на взлет.

Я знала, зачем была придумана данная процедура: чтобы максимально обезопасить сам космопорт. Ведь при авариях на взлете и в первые минуты старта в девяносто процентах случаев разрушались именно они. При этом страдали и портились грузы, вынуждая местные власти выплачивать страховые суммы владельцам этих самых грузов. Вот только обычно на периферии, особенно там, где грузы не страховались, на инструкцию все плюют. Так что сейчас не так?

Трое пожилых и явно опытных техников быстро и молча излазили все вдоль и в поперек. Протестировали систему жизнеобеспечения корабля и состояние главного двигателя. Проверили количество припасов и надежность креплений грузов. После всего молча подмахнули документы. А едва техники покинули корабль, как к нему подрулил закрытый медицинский флайкар. Из него горохом высыпали существа в медицинских костюмах и принялись деловито перегружать из мобиля на яхту медкапсулу и какие-то контейнеры. Руководил всем этим безобразием вертлявый и дерганный фарн в костюме парамедика. Я не вмешивалась в их действия, хмуро наблюдая за происходящим до тех пор, пока не заметила, что медицинские кейсы сваливаются в проходе как попало. Меня не касалось, что или кого они везут. Но только до тех пор, пока их действия не угрожают кораблю и нашей общей безопасности.

— Эй, медики! — сердито окликнула я снующую братию. — Вот это все, — мой палец уперся в груду коробок в проходе, — немедленно убрать в грузовой отсек или в медицинский. И надежно закрепить.

— Занимайся своим делом, — мерзким тоном посоветовал один из тех, кто таскал кейсы и коробки. Между прочим, тоже фарн. Вообще, в этой компании фарны преобладали. Давно не видела такого скопища этих фиолетовых потомков насекомых. — И не лезь, куда не просят.

Я психанула:

— К твоему сведению, — становясь поперек прохода и перегораживая фарнам дорогу, скрестила я на груди руки, — это и есть мои прямые обязанности: безопасность корабля и перевозимого на нем груза. А вот эта свалка — это опасность для тех, кто полетит. Едва только корабль оторвется от поверхности, все эти коробочки, емкости и упаковки разлетятся по всему кораблю. Отобьют они кому-то голову или повредят обшивку, предсказать невозможно. Поэтому я сейчас старт отложу. Потом позвоню своей нанимательнице и объясню причину, по которой отбытие ее супруга на лечение задерживается. Угадайте, что будет дальше?

— Миках, немедленно все здесь убрать туда, куда укажет капитан, — скомандовал за моей спиной сухой голос. Но когда я резко обернулась назад, там уже никого не было. Что за черт?