– А что ж делать, коли у тебя, Райяна, и пол не метён, и каша не варена, да и холодно в доме?

– Пол чистый, – справедливо возмутилась я. – И вяленой зайчатины еще много. С сыром отлично! Да и кому мне готовить-то. Сама я целыми днями на охоте.

Я не знала точно, сколько Фрину лет. Да и никто в деревне наверняка не знал. Старик выглядел так, будто древнее самого мира: сморщенное лицо, темные пятна разбросаны по коже. Но вот чудеса, выглядел он так ровно столько, сколько я его помнила.

А вот глаза у Фрина оставались ярко-голубыми, живыми и умными.

Он хитро прищурился и оглядел меня.

– Вепрь?

Я поморщилась.

– Эк он тебя, – хохотнул, не таясь старик. – Мазь моя еще осталась?

Я нехотя кивнула.

– Приложишь повязку. Вот!

Он протянул мне миску с дымящимся бульоном. Я с благодарностью приняла и втянула носом умопомрачительный аромат. Рот тут же наполнился слюной. Хотя еще пять минут назад я и думать не думала о еде. Наверняка Фрин добавил туда коренья, щепотку сушеных травок и что-то еще. Такой вкусный бульон только он мог готовить. Даже у Орсо не выходило.

Я помрачнела, глядя на тарелку.

– Садись и ешь! – прикрикнул на меня старик.

Я послушалась. Пристроилась на лавке и стала потягивать обжигающую жидкость. По желудку тут же растеклось приятное тепло.

– Ты бы в город съездила, – выдал вдруг Фрин.

– Это еще зачем? – вскинулась я. Город я не любила. Шумно, грязно, того и гляди норовят ограбить или обмануть.

– Шкур у тебя уже полная кладовая накопилась. Когда ты продавала их последний раз?

Я равнодушно пожала плечами.

– В деревне можно стороговаться со старостой. У него все есть, что мне нужно. Крупу и молоко тоже у жителей выменяю.

– А на крышу ты давно глядела? Дому ремонт нужен. Орсо заботился о хижине, а ты того и знаешь, что по лесу шастать. Зверя бить – дело нужное. И в деревне теперь у всех мяса в достатке, но и про быт забывать не стоит. Вот завалится твоя хибарка, где ночевать станешь? В лесу.

– А хоть бы и так! – нахохлилась я.

– Съезди в Страду. Отвезешь мех, прикупишь того, чего у нас не отыскать. Развеешься заодно.

Я молчала. В Страду не хотелось. С Орсо мы регулярно ее посещали, но сама там бывать я не любила.

– Осень! – протянул Фрин и вздохнул. – Ты уже три года сама живешь, так совсем от тоски загнешься. А ведь молодая совсем. Тебе бы мужа хорошего сыскать.

Я поморщилась, сильнее, чем от боли в ребрах.

– И чего такое лицо делаешь? Не дело одной жить и по мертвецу убиваться.

– Он мне был как отец, хоть и не родной. Он спас меня. Нашел в лесу, принес в свой дом. И от деревенских защищал. Те меня бы растерзали. «Откуда в лесу дитя взялось? То ребенок нежити!»

Только он не побоялся ни странного ребенка, ни соседей из деревни.

– Все так, но его уже не воротишь, а жить то дальше нужно. Канцлер вон налоги опять увеличил. А соседний Кроудж грозится войной пойти на наш Завас.

Я замахала руками. Все эти политические дрязги навевали на меня лишь скуку.

– Ты у нас красавицей выросла. Кожа гладкая да белая, и не сказать, что целый день по лесу носишься. Фигурка – стройная, походка – что у лисы – плавная да гибкая.

– За зверьем же бегаю, вот и сама стала словно лиса, – хмыкнула я. Странно было слышать комплименты от глубокого старца.

– А косе твоей все деревенские девки завидуют.

Я машинально отбросила за плечо толстый жгут темно-русой косы. Лишь на ярком солнце волосы мои отливали рыжинкой, а в полумраке комнаты казались почти черными.

– Поезжай в город. Вдруг и муж сыщется по дороге.

Я даже спорить не стала, лишь покачала головой.