И вот я, восседая на скрипучей телеге, ползла по узенькой лесной дороге. Занятие это было скучное и однообразное, даже на привал останавливаться не хотелось. Нужно было поскорее добраться в Страду, сбыть товар и обратно.

Честно говоря, покачиваясь и подскакивая, когда колесо наезжало на кочку, я уже задумалась о том, что глупая это была идея – поездка. Интуиция подсказывала, ничего хорошего меня впереди не ждет. Женщин не особенно уважали в Завасе. А тут одинокая молодая… Без Орсо я впервые ехала торговать, и без него наверняка со мной будут разговаривать через зубы. Это расстраивало и злило одновременно. Хотя в злости было преимущество, она придавала сил не отступать.

Вот только все чаще злость перерастала в жгучий гнев, спрятанный в центре груди, который рвался наружу, и усмирить его стоило усилий.

Деревни я объезжала стороной, у придорожных гостиниц не останавливалась, с людьми вовсе старалась не заговаривать. Дорогу я помнила. Да и была она здесь одна, вела в Страду, заблудиться сложно.

Встречные обозы и одинокие всадники тоже предпочитали сторониться старой скрипучей телеги, и меня это устраивало. Поэтому я сразу и не отреагировала на окрик. Из полудремы меня выдернул рывок, с которым остановилась телега.

– Эк, какая у тебя трухлявая телега! Скрипит так, что голова сейчас взорвется, а колеса того и гляди отвалятся!

Голос был сиплый, и судя по картавости, у говорившего не хватало парочки зубов.

Мула за упряжь держал неопрятного вида мужичок, одетый в сплошные лохмотья. Тронуться, пока тот не уйдет, было невозможно. Значит, уехать от проблемы не получится.

Я обернулась.

Посреди тракта стояли еще четверо таких же бродяг. Итого пятеро, прикинула я. Все сброд, с клочковатыми бородами, немытыми несколько лет волосами и в одежке явно с чужого плеча. Но их было много, слишком много даже для ловкой охотницы, воспитанной егерем.

6. Глава 6

Королевские покои в замке были самыми пышными и шикарными, как и полагалось. Лепнина на потолке, панели из редких пород дерева на стенах, гобелены ручной работы, массивная мебель с резными орнаментами. Все это удивляло и подавляло того, кто впервые видел подобную роскошь. Но король привык к дорогой обстановке и всегда воспринимал ее как должное.

Торрин лежал в собственной постели среди шелковых простыней и парчовых покрывал. Через щель в занавешенном окне пробивался яркий луч света. Был день!

Торрин дернулся.

Король не мог себе позволить прохлаждаться. Нужно было готовиться к войне, разобраться с финансами, налогами, подготовить письма соседям, возможно, даже лично кого-то посетить.

Но тут он вспомнил о странностях в ритуале укрепления печати, о голосах, которых в тот раз действительно была тысяча, о сильной слабости после.

Откинув одеяло резким движением, король хотел вскочить с постели, позвать камердинера, личного секретаря, начать давать распоряжения относительно…

В глазах у Торрина потемнело. Он не успел еще отойти от кровати, поэтому покачнувшись сел на нее обратно.

В Висках пульсировало, язык прилип к небу и едва ворочался, во рту было сухо как в пустыне. А еще голоса… Те самые голоса из пещеры. Они шептали что-то на своем языке, угрожали, смеялись над его слабостью.

– Ваше величество! Вам нельзя напрягаться. Нужен отдых. И покой!

Перед глазами Торрина все еще плавали черные кляксы, но он услышал топот десятков ног: горничные, слуги, секретарь и лекарь. Последний распорядился уложить короля на подушки, лично укрыл одеялом, накапал чего-то в небольшой стаканчик с водой и заставил выпить.