– Вот-так. Теперь должно стать полегче. Но вам все же нужен сон. Это самое лучшее лекарство.

Голоса в голове действительно поутихли, пульсация в висках уже не давила с такой силой. Даже получилось приоткрыть глаза. Теперь вот только яркий свет причинял неудобства, и Торрин тут же прикрылся рукой.

– Светочувствительность, – прокомментировал лекарь. – Хм, хм.

Торрин моргнул несколько раз. Настойка действовала быстро. Смотреть становилось легче с каждой секундой.

По комнате сновала прислуга. Что-то уносили, устанавливали ароматические лампы, раскуривали благовония, разгоняли по комнате терпкий дым.

– Что за цирк?! – Торрин попытался приподняться, но на это его сил пока было недостаточно.

У дальней стены стоял канцлер. Казалось, он пытался слиться со стеной воедино, но все же наблюдал исподлобья.

– Мюрлей, что Р-Саг забери, происходит? – Торрину хотелось рявкнуть, но голос подвел. Вышло тихо, сипло, болезненно…

Король сверлил взглядом канцлера и тот, наконец, отлепился от деревянных панелей. Медленно подошел к кровати.

– Рассказывай, – прорычал Торрин. – У ж ты то наверняка понимаешь все.

Мюрлей вздохнул и жестом приказал всем выйти. Лекарю потребовалось дополнительное распоряжение, но уже через полминуты канцлер и его король остались вдвоем.

– Ты был прав, ритуал в этом году прошел не совсем так, как обычно, – Торрин слушал мага и не перебивал, только сжал покрепче челюсти. – Я сделал некоторые тесты, изучил печать, стену в пещере Тысячи Голосов.

Зло, которое запечатано по ту сторону магического портала стало сильнее. Или наших сил уже не хватает для его сдерживания. А возможно, зло приспособилось, нашло лазейку обхода печати. Это еще предстоит выяснить.

В этот раз мы справились. Проход надежно закрыт. Ничто не прорвется в Завас. Но проблема оказалась в том, что во время ритуала ты коснулся портала. И он каким-то образом повлиял на тебя.

Мюрлей замолчал, устремив задумчивый взгляд в пустоту, словно он там пытался отыскать ответы.

– Да говори ты уже! –рявкнул, не выдержав, Торрин.

Мюрлей посмотрел на своего короля, будто оценивал, решал, стоит ли ему доверять.

– Я король, твой повелитель! Я имею право знать! Даже если все совсем плохо, – последние слова Торрин добавил совсем тихо.

Кивнув, словно решившись на что-то, Мюрлей подошел к королю. Откинул одеяло, дернул за шнурок на вороте белой рубахи, отодвинул тонкую ткань в сторону.

Посреди сильной мускулистой груди короля чернела бесформенная клякса. Пятно было столь темным, что казалось, оно поглощало всякий свет, оказывающийся рядом.

– Что это? – с презрением выдавали Торрин. Прикасаться к пятну отчего-то ему совсем не хотелось. Хотя и убрать его с груди желание было невероятное.

– Это проклятие, – бесцветным голосом пояснил Мюрлей. – Очень сильное проклятие. Оно перешло в наш мир, когда ты коснулся печати.

Торрин мало чего боялся в этой жизни, но сейчас холодный пот пробил его. На блу высроились бисеринки пота, собрались в капельки и поползли по вискам к подбородку.

Древнее зло было сильным. Невероятно сильным. И если уж оно нацелилось на человека, то спасения не было.

– Настой, который дал лекарь, немного помог.

– Да, но не очень уж хорошо. И думаю, это ненадолго.

– А твои снадобья?

– Я дал тебе уже несколько порций во время сна. Поверь, до этого ты выглядел еще хуже.

В висках у Торрина застучало сильнее.

– Если до Кроуджа дойдут слухи, что король Заваса болен… Да что там Кроудж. Свои же могут задумать переворот. Больной король долго не сидит на троне. Завас разорвут на части. Польются реки крови…