Нил усмехнулся уголком губ, так как не верил ни во что потустороннее. Зато я встретилась с этим вживую! Ночью пространство двигалось. То появлялась рябь, то шелестом звучали голоса, то вообще всплывал образ темноволосого мужчины, зовущего меня, но не моим именем.

– Если все настолько серьезно, то давай сходим на обследование. Сегодня мне как раз дали выходной – я весь твой, – предложил Нил.

– Так я и поверила, – пробурчала себе под нос, но от помощи не отказалась. С другом как-то спокойнее.

Ближе к вечеру настроение скатилось до отметки ноль. Через неделю оно ушло в минус, а к концу месяца достигло красного уровня, при котором кажется, что все сговорились и выхода уже нет.

Раз за разом врачи твердили, что здоровье у меня отменное. Но я-то чувствовала себя плохо! Все валилось из рук. Я не могла сосредоточиться. Зрение с каждым днем портилось еще больше. С учебой начались проблемы – из-за несданных экзаменов мне пригрозили отчислением. На полу побывали тарелки, кухонные приборы, даже телефон, за который я еще не выплатила кредит.

А еще эти сны…

Меня звал мужчина. Лазурри… Я различала беспокойство в его голосе. Была уверена, что не слышала никогда его ранее, вот только отчетливо понимала, что зовет именно меня. Иногда казалось, что он страдал. Бывало, мне мерещилась ярость вперемешку с опустошенностью. Словно я – последняя надежда, которую он все же потерял.

– Значит, психологическое, – после очередных удовлетворительных результатов обследования заявил Нил, отодвигая подальше от меня подставку с ножами. – Можем сходить к специалисту. Уверен, это стресс из-за экзаменов. После смерти твоей бабушки ты стала сама не своя, работала без передыха, а в свободное время училась. У тебя нервный срыв, Лиса.

– Я не сошла с ума. Нил, это вообще не смешно.

– А кто-то здесь смеется? – невозмутимо развел руками друг. – Призраков не существует, а твои видения и сны – это какие-то примочки мозга. Он у нас о-го-го какой шутник. Обхохочешься! Нет, ради твоего спокойствия мы можем сходить к шарлатану, но эффект от этого будет, как от поедания слоном мухи.

Я поморщилась, но именно на последнее предложение и согласилась. Еще теплилась надежда, что с моей головой все в порядке, а дурдом вокруг – лишь порча. От нее можно избавиться. Так ведь?

Страх утомлял. Мне надоело. Надоело слышать то, чего не существует, видеть то, чего не должна видеть, и постоянно ощущать приступы чего-то неестественного. Это ненормально. Видимо, я сама становилась ненормальной.

Никогда в здравом уме мы с Нилом не пошли бы к шарлатану. Не стояли бы перед большой железной дверью, разрисованной, исписанной, ранее просто зеленой.

– В том месте я нашла тебя, – указала я на дорогу позади нас, все-таки побаиваясь заходить внутрь.

– Воодушевляющее воспоминание, – поморщился он.

Его сбила машина. Я тогда шла от подруги и решила сократить путь, как вдруг услышала визг тормозов. Автомобиль сразу уехал. На асфальте остался лежать рыжеволосый мужчина, которому я помогла добраться до больницы и даже назвалась там его девушкой, чтобы проследить за его здоровьем. Как оказалось позже, Нил потерял память. Он цеплялся за меня, будто я могла вернуть его в прошлую жизнь, а в итоге стал лучшим другом. Самым-самым! Тем, который не предаст и бросит все, если я позвоню ему посреди ночи и попрошу приехать. Потому что это Нил!

– Не трусь, Лисенок, я рядом!

– Да кто трусит? – усмехнулась я и все же потянула дверь на себя.

Та отозвалась жалобным скрипом. Над головой замигал свет и тут же потух. По заляпанному полу заклубился дым, будто приглашая и указывая дорогу, но быстро развеялся, забрав с собой и крохотное ощущение волшебства в этом месте. Гадюшник! Самый настоящий. Исписанные стены напоминали приют для наркоманов, везде валялась осыпавшаяся штукатурка, пара лампочек забыла вообще, что значит рабочее состояние. Я вцепилась в руку друга и не собиралась отпускать ее до самого конца.