– Ладно, извини, – поспешно согласился Стас. – Хорошая киса… Очень хорошая… Слушай, а почему это ты? Ну, в смысле, ты это ты? Нет, погоди… – Он собрал разбегающиеся мысли и хрипло продолжил, тщательно артикулируя каждое слово, будто от этого зависело, поймет ли его кот: – Я упал и провалился в другой мир. А перед этим погнался за котом. За тобой, то есть. Но всем известно, что гнаться надо за… кроликом, вот! Если хочешь попасть в нору, а потом в другой мир, надо бежать за белым кроликом. «Ушки мои, усики!» – процитировал он, радуясь, что память возвращается. – А ты же кот, не кролик! Нет, конечно, из меня и Алиса та еще… А если подумать, китайцы и японцы вас не очень-то различают, вон, один год в цикле посвятили… Можно ли считать, что в творчестве Кэролла имеется азиатский… этот… след, во! Кошачий след!

Он с трудом рассмеялся, а кот поднял голову и всей мордой выразил страдание и презрение. Мол, ну и чушь приходится слушать!

– Что, веревка невкусная? – посочувствовал Стас. – Ну, извини, мог бы – я б тебе валерьянки на нее капнул. Ты грызи, на меня не отвлекайся.

Отвернувшись от кота, он снова обвел взглядом странную комнату вокруг. Итак, с полом и потолком все ясно. В стене слева – окно, маленькое и подслеповатое, с мутным стеклом, но свет все-таки дает. Стена справа заставлена шкафами, а между ними висят пучки трав…

Там, где полки открыты, виднеются банки, стеклянные флаконы, керамические горшочки… В ближайшем сосуде, полном прозрачной жидкости, плавал сизый комок…

– О, сердце! – радостно опознал его Стас. – Не зря я анатомию с первого раза сдал! Слышишь, кот?

Кот ответил мрачно-тоскливым взглядом, не переставая точить веревку. Кажется, ему очень хотелось сделать фейспалм и нехорошо обозвать Стаса. Однако толстая жесткая веревка постепенно поддавалась…

– А во-он там стол, – сообщил Стас то ли коту, то ли в пространство. Помолчал и уверенно добавил: – Про-зек-тор-ский. Видишь, сбоку желобок? Это для крови и прочих… жидкостей. В человеке много жидкостей. Он из них состоит на восемьдесят, что ли, процентов? Или нет? Забыл, блин. Такую простую вещь – забыл!

Кот совсем по-человечески всхлипнул, поднял голову, уставился на Стаса желтыми глазищами. А потом приоткрыл пасть и явственно прошипел:

– Чуч-чело бес-с-смозглое… Сож-жрет она тебя… и пус-с-сть… совс-сем дур-раук! – закончил он, сорвавшись на мяуканье.

– Так ты говорящий! – возрадовался Стас. – Говорящий кот! – Подумал и добавил, вспомнив почему-то прогноз погоды: – Местами кролик. А ощущаешься как бобер!

Кот не выдержал. Застонал, мрявкнул и, бросив чуть недогрызенную веревку, запустил когти Стасу в руку! А потом еще зубами впился!

– Уй-я-я! – взвыл Стас. – Ты чего?!

И тут его отпустило. От боли в голове прояснилось, даже зрение стало получше. Он уставился на кота, кот смотрел на него, вздыбившись, прижав уши и хлеща по бокам пушистым хвостом.

– Вот это у меня приход… – снова пересохшим ртом прошептал Стас. – Натуральный трип… Не то чтобы я знал, как оно бывает… Но что еще это может быть? Если вы говорите с котами, то вы просто любите котов. А если кот вам отвечает, это нехороший признак… Это вам уже не ко мне, а к Ярику… он психиатр по первому профильному. Таблеточки выпишет – и все пройдет…

Рука болела, и кровь по ней текла самая настоящая. Стас уцепился за это ощущение, не позволяя себе снова соскользнуть в блаженный наркотический дурман, где так весело и спокойно. Сердце в банке! Прозекторский стол, пусть примитивный, но узнаваемый! И он, растянутый на полу… Кстати, почему на полу, а не на столе?