Вопрос адресовался не мне, а приятелям. Один из них и ответил:

— Да ты чо, в натуре? Это ж Белка из соседнего с тобой подъезда.

Остальные заржали. Долговязый парень, даже на корточках возвышавшийся над остальными и странно державший бычок, между большим и указательным пальцем, сказал:

— Да ладно? Она ж была во, — и показал рукой расстояние в полметра от земли.

— Так пока ты, в натуре, трёху отмотал, много чо поменялось, — ответил кто-то.

Я уже не видела, кто именно, шагала к своему пятому подъезду. Внутри всё кипело от возмущения: и эти туда же — Белка. И это не Дубинин, по макушке не огреешь. Димка Дубинин частенько косил под ништяка, переняв походку вразвалочку и словечки. Он даже пробовал приучить друганов курить за углом школы, сидя на корточках. Не получилось, ведь наша завуч, частенько курильщиков гоняла. А убегать лучше из положения стоя.

Пока я дошла до четвёртого этажа, успокоилась. В конце концов, моё прозвище ещё не самый плохой вариант. Дверь открыла своим ключом, мама могла отдыхать после ночной смены. Скинув куртку и туфли, на цыпочках прошла мимо спальни родителей. Из-за закрытой двери в зал, через который можно было пройти в нашу с бабушкой комнату, донёсся звук работающего телевизора.

Я, стараясь не шуметь, открыла дверь. Бабушка сидела в кресле перед телевизором и вязала пуховый платок. Мама, а она вовсе не спала, стояла рядом с распахнутыми дверками серванта и перемывала выгруженную оттуда посуду. Нет, пыль мы часто протирали, но вот так: с мытьём хрусталя, сервизов, стеклянных полок и чисткой задней зеркальной стенки — убирались несколько раз в год перед большими праздниками.

— В честь чего генералим? — спросила я.

Мама вздрогнула и тут же рассмеялась:

— Ох, и напугала ты меня, Бельчонок!

Похоже, действительно напугала, мама, по моей просьбе, давно меня так не называла.

— Ленушка пришла, — засуетилась бабушка. Она отложила вязанье, воткнув спицы в толстый серый клубок, и поднялась с кресла. — Пойду, на стол накрою, обедать будем.

— Помочь? — спросила я.

Бабушка отмахнулась:

— Отдыхай, вы кто работает, кто учится, а я-то дома сижу, — и посеменила на кухню.

— Лена, — торжественно произнесла мама, — тётя Рая приезжает в отпуск, она достала для нас Мадонну!

— Классно, — сказала я.

Сервиз Мадонна — это мамина давняя мечта, неудивительно, что под него заранее готовится лучшее место в нашем серванте. Хрустальным бокалам и вазам придётся потесниться.

Я взяла у мамы полотенце и принялась вытирать посуду. Мама, воодушевлённо рассказывала, как её подруге удалось выменять у панов модный сервиз, отдав за него золотые серьги с рубином, которые мама дала тёте Рае в прошлый её отпуск.

Тётя Рая, мамина подруга находилась с мужем в Польше. Он служил в группе наших войск, размещённых там. Офицерским жёнам разрешали иногда выезжать в ближний город. Поляки, которых тётя Рая почему-то называла «паны», предпочитали не продавать товары за рубли или злотые, а обменивать на водку, икру, а что посерьёзнее на золотые украшения.

— Сейчас, чайник закипит, и можно идти, — сказала появившаяся в дверях бабушка. — Ленушка, а ты почему не переоделась?

Я рванула в комнату, чуть не свалив прислонённые к стенке пяльца. Нет, не те, что для вышивания. А четыре рейки с вбитыми в них наполовину маленькими гвоздями, соединённые в рамку. На них растягивали постиранные пуховые платки и паутинки. На этот раз там сушилась паутинка с красивым узором «Павлиний хвост».

— Рае подарочек, за труды, — пояснила бабушка и опять поспешила на кухню на свист закипевшего чайника.