— Белкина, хорошо, что ты здесь. Тебя наградили бесплатной путёвкой в лагерь Звёздочка. Смена с двадцать восьмого июня, во время неё проведётся учёба комсомольского актива. Когда здесь закончите, зайди к секретарю, она уточнит твои данные.

Завуч вышла, а меня принялись поздравлять. Оказывается, наши попадали в такие смены, и им очень понравилось.

— Везёт тебе, — протянула Танюшка и пропела: — Восьмиклассница, у-у-у.

А я немного растерялась. Никогда не была в пионерском лагере, хотя путёвки на работе родителей давали. Но как-то так получалось, что летом мы всей семьёй то к морю ездили, то к родне. Когда предки отправлялись отдыхать вдвоём, я оставалась с бабушкой. Недавно папе выделили земельный участок, теперь у нас там огород и небольшая дача, скучать летом не приходится. Но после восторженных отзывов наших комсомольских активистов мне очень захотелось поехать в лагерь. Очень. Оставалось только уговорить родителей.

3. Глава вторая. Дела семейные

Речь нашего комсорга я слушала вполуха, раздумывая, какие аргументы использовать для убеждения мамы. Если она согласится, отпустить меня в лагерь, папа возражать не будет. Бабушка так и вовсе поддержит, она всегда на моей стороне, хотя это, по словам предков не педагогично.

— Иди уже к секретарю, толку от тебя сейчас никакого, — сказал Игорь, не выдержавший моего невнимания.

У секретаря я долго не задержалась, подтвердила свои данные и продиктовала номер домашнего телефона, установленного недавно. Выходила из приёмной под стрекот печатной машинки. Скорее всего, мой приход отвлёк секретаря от дел, и теперь она наверстывала упущенное.

Около раздевалки сидела тётя Дуся, наша техничка, приглядывавшая за вещами, когда гардеробщица уходила, и разгадывала кроссворд.

— Река в Африке из трёх букв? — спросила она на моё приветствие.

— Нил, — ответила машинально.

— Подходит. Значит, по горизонтали точно насос, — пробормотала тётя Дуся, вписывая подсказанное слово.

Я сняла с крючка сиротливо висевшую куртку, мешок с обувью и направилась к подоконнику около входа, одеваться.

— Застегнись, — посоветовала тётя Дуся и проворчала: — Ходят нарасхлебень в такую холодрыгу.

Куртку застегнула, похоже, погода и впрямь не весенняя. Стёкла слегка дребезжали от порывистого ветра. Почему-то все взрослые, которых знаю, стремятся проявить обо мне заботу. Родные — понятно, а все остальные почему? Наверное, виной мой небольшой рост, вон третьеклашки и те скоро обгонят. Эх, каблуки бы! Но наша завуч относилась к обуви на высоком каблуке у учениц отрицательно. Могла на школьную дискотеку не пустить, заставив переобуваться. А если ещё с косметикой, по её мнению, перебор, пиши, пропало. В лучшем случае умываться отправляла, в худшем ещё и читала нотацию минут на двадцать на тему, как должны выглядеть советские школьники.

Ветер разыгрался сильный, он гнул деревья, а прохожих заставлял наклоняться в сопротивлении, если дул в лицо, или бежать, если в спину. Я бежала, с трудом удерживая мешок со сменкой, который ветер так и норовил вырвать из рук. Зато добралась быстро. Завернув за угол дома, немного расслабилась. Четыре пятиэтажки, стоящие квадратом образовывали относительно закрытый от ветров двор. Я скинула капюшон и вздрогнула от мужского голоса:

— Это ещё что за девчуля? Почему раньше не видел?

Повернувшись на голос, обнаружила сидящих на корточках около первого подъезда ништяков, местную шпану. Ништяки носили мохеровые кепки, войлочные боты «прощай молодость», присаживались на корточки покурить или «побазарить», и держали в страхе весь город. Хотя в своём районе никого не трогали. Негласное правило, не относящееся к чужакам и к парням в фирменной джинсе и с длинными волосами.