И во всем этом нагромождении одиноко стоит кресло-качалка.

Жанна ведет меня в укромное место.

– Слушай, не могу с тобой разговаривать при всех. Скажи, как это все понимать?

Я приблизил ее к себе, вспомнил ее запах и крепко прижал двумя руками. Наши губы сомкнулись, будто ждали этого момента с нетерпением.

– Пока могу сказать, что здесь, как в любом замке опасно.

Жанна тащит меня еще дальше. И я чувствую: мы близки к обнаружению очередного свитка.

– Я Резвому не доверяю. Почему они позвали именно меня?

– Зачем поехала?

– Мне нужны деньги.

– Думаю, они заплатят. Не знаешь, Борищук тут как-то замешан или нет?

– Не знаю. А ты с ним так и не помирился?

– С чего бы?

– Мне очевидно, что они действительно тестируют квест. Давай так, если что скажу, значит так надо, не реагируй.

Жанна вспоминает «Караульню» Тенирса младшего, говорит о многих схожих элементах. Это дает нам повод предположить, что задания будут связаны с искусством, возможно, литературой. Тогда можно объяснить резоны организаторов пригласить на квест Жанну. С Анной тогда тоже все проясняется – она «волокет в английском». А Илона? Допустим, без Илоны не поехала бы Жанна, ну и Катя тогда зачем? А Катя нравилась Борищуку, теневому фельдмаршалу этого события. С ребятами, я думаю, выяснять нечего, – ребята нужны в таком деле в любом виде.

Мы возвращаемся, чтобы не вызвать подозрений. Обмениваемся фразами, у девушек заметен скепсис относительно «уровня комфорта», если можно так выразиться. Николай и я звучим с оптимизмом, находим не меньше десяти ощутимых преимуществ такого Замка, ну надо же народ взбодрить. Замечаю, как часто употребляю слово «просто», – это неспроста, за простотой что-то кроется.

– Ты будешь Маугли, – Резвый хлопнул по плечу Густинского.

Мы запираем дверь на щеколду, делаем вид, что нам наплевать на убегающее время, мы договорились его вообще не замечать, чтобы не торопиться с выбором решений, и заносим вещи в специальную комнатенку слева, она больше похожа на кладовую без окон, с запахом мышей и мокрой шерсти. Но именно в ней заветный глазок камеры, наш контролер. Ему мы должны показать наши десять решений, если мы их родим, конечно. Еще есть дверь. Там туалет и душ с холодной, но прозрачной водой.

Девушкам нужно время прийти в себя, они остаются в комнате, приютившей наш нехитрый скарб, а мы, настоящие мужчины, исследуем караульню. Стены обшарпанные, обрызганные (видно к квесту готовились здесь тщательно), и как я уже сказал, не хватает одной стены в сторону «джунглей».

Открываем дверцу настенного фонаря, – все в порядке: за прокопченным стеклом обнаруживается толстая восковая свеча. Она нам подарит свет, хотя бы на несколько часов. С каменного пола раздается неприятный скрежет, – штукатурка под подошвой кроссовок иначе не может. Все засыпано, как после бомбежки. Гора углей и пепла в камине, с кирпичей не смыта сажа. Несколько старых, пожелтевших поздравительных открыток с котиками в старых ботинках, плотненько расставлено над камином. Между ними есть промежуток, размером с одну открытку, видимо, кто-то взял раритет себе на память.

Собираю их и усаживаюсь в кресло-качалку напротив.

Пожелтевшие, где-то с расплывшимися пятнами от кофе. На обороте пустые, кроме одной, с самым вредным котиком. Чернилами, неровным нервным почерком там выведена одна строчка, которая упирается в край открытки.

Звучит она так:

«I’m the king of the castle…»

– «Я Король замка…», – перевожу я с лету. – Дальше в строчке места нет, предложение явно не закончено. Но на других открытках ничего не написано. Значит, где-то есть открытка, где стих дописан. Зову Аню.