– Ромыч, ты в норме?

Явно нет, но зато протрезвел, по ходу.

– В норме? Нет?

– В норме, – отзывается парень неуверенно.

– Сматываемся, Илюх, – хлопаю его по плечу, подгоняя.

Медлить никак нельзя. Сейчас сюда заявятся все, кому не лень. И менты, и любопытные соседи, и папаша Иссопова.

– До встречи, – уходя, намеренно наступаю на пальцы его сыночка.

Стонет, извивается ужом на полу, что-то угрожает. Но сейчас это прям смешно выглядит. Как ни крути, а до своего бати ему реально далеко. Просто гнида обыкновенная. Вот и всё определение.

Топаем с пацанами по снегу назад к машине.

Илья несёт в руках снятые со стены фотографии. Свои детские и те, что принадлежали покойной матери.

Сейчас уже явно осознаёт, что вернуться сюда не сможет. Слишком опасно. Да и скорее всего, иссоповские не оставят его дом в покое. Намеревались сжечь – обязательно сожгут.

– Вы как в Бобрино оказались? – спрашивает у меня полчаса спустя, когда катим назад в столицу.

– Сорока на хвосте принесла инфу о том, что два бухих придурка напрочь потеряли чувство самосохранения.

– Ваще не помню, как туда приехали. Помню, что домой захотелось, – опускает стекло, чтобы закурить. – Там в подвале соленья зашибенские были.

– Какие нахрен соленья???

– Мамкины закрутки, – отвечает он невозмутимо.

Нет, он прикалывается, что ли?

– Ты в адеквате, Паровоз? Получить пулю из-за банки с огурцами? Как насчёт того, чтобы башкой хоть немного думать?

– Вещи ещё кое-какие хотел забрать…

– Это, блять, так не делается! Что за беспечность? Ты спятил?

– Да как-то по херу было, – признаётся апатично.

– На шкуру мажора тоже? Типа месть за бывшую невесту или что? – включаю поворотник и перестраиваюсь в левую полосу.

– Пацана там быть не должно было.

– И, тем не менее, он был там.

– Согласен, мой косяк.

– Хочешь совет? – поворачиваюсь и смотрю на него.

– Ну?

– Завязывай бухать и страдать по своей Рыжей.

– Я не страдаю, – заметно ощетинивается.

– Не заливай мне. Кончай уже, а! Самого не заебало? Пора просохнуть. Синька до добра не доведёт.

Молчит, уставившись на дорогу.

– У нас дела морозятся, а ты сливаешься.

– Уверен, вы и без меня прекрасно справляетесь.

– Что значит без тебя? Ты главный. Какого икса происходит? Хочешь, чтобы пацаны пошли вразнос? Смысл был собирать вокруг себя людей? Решил всё похерить?

– Нет. Ты прав, – устало потирает лицо. – Я завяжу с бухлом.

– Перегарищем воняет на всю машину, – опускаю и своё стекло тоже. – Выглядишь, кстати, как бомжара.

– Спасибо.

– На здоровье.

– Щас приеду, приму душ и побреюсь, – обещает смиренно.

– Нет, сейчас мы сперва заедем к Эмилю.

– А чё такое?

– Вчера к нему снова заявились те черти с авторынка. Надо перетереть и решить, что будем делать.

– Лады, – почёсывает макушку и откидывает голову назад.

Тяжко с бодуна, конечно.

– Под сиденьем есть минералка.

Отыскав бутылку, быстро откручивает крышку и, присосавшись к горлышку, жадными глотками дует оттуда воду.

– Алкашня, – вздохнув, констатирую я, глядя на него.

– Завяжу, Дым. Слово пацана.

– Надеюсь…

*********

Когда кажется, что день итак дерьмовее некуда, обязательно случается что-то, способное загнать тебя в ещё большую яму.

– И где он?

– У себя, наверно.

– И Яська запропастилась… – тянет Тоха, в очередной раз слушая в ответ длинные гудки.

Поднимаемся по лестнице на второй этаж и в кабинете хозяина автосервиса застаём следующую картину: он и Бортич сидят за столом. При этом Эмиль, перегнувшись через него, трогает её за лицо. То ли, блять, губ касается, то ли щеки. Не успеваю толком рассмотреть, поскольку девчонка дёргается, поворачивая голову в нашу сторону.