Я закусила губу с досады и едва не топнула ногой. Почти сразу, к счастью, опомнилась, и полноценного движения не получилось. Но и того нервного дерганья, что сдержать не удалось, хватило, чтобы привлечь внимание его высочества. Ну, оно, это внимание, и так было целиком отдано мне, но теперь оказалось сосредоточенным на…гм…на подоле платья, что ли, никак не пойму? Я очень осторожно покосилась на Родерика Делаэрта: он стоял, словно окаменев, чуть наклонив голову и уперев немигающие темные очи…куда это?! Я, стараясь даже не дышать, чтобы не провоцировать принца (а чего это он замер, как известные соляные истуканы Календусса?!) проследила за направлением его взгляда и, слегка наклонившись, увидела…кончик своей ступни, выглянувшей из-под подола платья. Э-э? Я тупо порассматривала собственные пальчики в тонком светлом чулке, ничего сверхъестественного в них не увидела, и решилась бросить мимолетный взгляд на принца. О, Мейра! Он действительно уставился на мою ногу! Вернее, на её ма-а-алехонький, доступный обзору, кусочек!!! Это открытие вывело меня из ступора, и ожившие мысли и эмоции закружились в бешеном вихре.

Мейра побери этот Итерстан с его традициями и этикетом! У них что, не принято демонстрировать женские ноги? Ну, понятно, что если платье длиною в пол, то, значит, прилюдно оголять нижние конечности неприлично, но…но…НО! Это же пальцы! Всего лишь пальцы! И причем только одной правой ноги! И не голые, а в дорогом (и, заметьте, чистом) чулочке! Так откуда такой пристальный интерес со стороны…я еще раз недоуменно-недоверчиво покосилась на застывшего рядом принца…взрослого мужчины из правящего дома?!? Не, ну, серьезно, уж он-то женских ног должен был увидеть достаточно и не в таких скромных вариантах, чтобы замирать шокировано! Или это…

От посетившей меня ужасающей мысли кровь резко отлила от щек, хотя, как я полагаю, они и до этого не слишком радовали взор румянцем. Или это…первые признаки подступающего приступа? Ну, если принц действительно псих или вроде того, то, может, вот он и замер на грани, спровоцированный моей такой недальновидной, несвоевременно вмешавшейся ногой? Ещё немного, и волна безумия захлестнет его высочество, и он набросится на услужливо присланную жертву, то есть меня?! Ох, Мейра, нет! Я постаралась не застонать жалобно, и очень-очень медленно и аккуратно, абсолютно не шумя (и почти не дыша) втянула свою нижнюю конечность обратно под юбку.

Взметнувшаяся рука в перчатке легла мне спереди на бедро, и настал мой черед застыть календусским истуканчиком. Э-э…это что? Знак, что ногу прятать не надо? Или…сердце забилось так громко и испуганно, что его грохот заполнил уши…или началось?! Сейчас ка-а-а-к…

Родерик Делаэрт стремительно преодолел разделявшее нас жалкое расстояние в полшага и оказался угрожающе близко. Ну, то есть, ещё ближе, чем был до сих пор. Полы его жюстокора смялись о мою юбку, серебряные галуны прошебуршали по рукаву, но…прижиматься ко мне он не стал. Хм…и это радует. И вселяет надежду. Еще бы лапу с моей ноги убрал, и совсем хорошо.

Вместо этого принц медленно собрал пальцы в кулак вместе с зажатым в них платьем, приподнимая подол. И если раньше я едва ощущала его прикосновение (хвала Мейре и довольно пышной юбке), то сейчас, при нажатии, почувствовала фиксирующую тяжесть его руки и даже…исходящий от неё жар. Фу, Мейра, что это со мной? Какой жар? Сквозь кожаные перчатки и плотную ткань парадного наряда? Чужое безумие заразительно. Я бы расфыркалась, если б не опасалась подтолкнуть принца к агрессии.