– Да, папа, – искренне улыбнулся он. – Не могу после праздников тебе дозвониться. Как твои дела? – и помолчав с минуту, добавил:– Хочу тебя с будущей женой познакомить. Назначай время, говори адрес, – начал было Агафонов, а затем будто оборвал сам себя. – Ладно, позже созвонимся, – невесело усмехнулся он и, закончив разговор, пожаловался Еве: – Мой папа – еще тот Штирлиц!

21. Глава 20

Заехав во двор, Агафонов проворно оббежал крузак и поспешно распахнул Евину дверь. Взял на руки свою женщину и быстро заскочил в дом.

– Как же хорошо, что мы домой уехали, – вздохнул он, наскоро разувшись. И, не опуская Еву с рук, поспешил в спальню. Большую полутемную комнату, выполненную в фиолетовых и лиловых тонах. Лишь белоснежные портьеры и такое же покрывало выделялись яркими пятнами. Да еще картины в белых рамах и белая мебель.

– Сюр какой-то, – прошептала Ева, первый раз попав сюда.

– Не нравится, переделай, – пожал плечами Агафонов. И ей тогда показалось, что ему вообще все равно, где жить…

– А ты? Тебе же нравится, – пролепетала она, не в силах поверить, что Михаил вот так легко соглашается изменить обстановку вокруг. Ради нее.

– Мне этот интерьер по барабану, Ева, – скривил он губы в усмешке. – Ремонт делался по проекту известного дизайнера. Но мне, честно говоря, даже вникать не хотелось. Я ж устаю сильно на работе. Плюс сын. Ему нужно время уделить. Иногда к отцу съездить…

– А женщины? – улыбнулась Ева. – Если послушать Антонину, у тебя целый гарем…

– Вот именно, – хмыкнул он. – Но только в ее воображении. В браке я ей не изменял. Что там она напридумывала, на ее совести. А между ней и тобой, естественно, кто-то был, – протянул он. – Но я полагаю, эта тема закрыта. Есть только мы, Ева, – с придыханием прошептал он. – Поэтому устраивай все так, как заблагорассудится. По-любому у тебя свободного времени больше, – заметил он.

«Конечно, – хмыкнула про себя Ева, припомнив вчерашний разговор. – Если все время проводить в постели, то какая, на фиг, разница, в какой цвет выкрашены стены? Или что сегодня на ужин? А уж про претензии Демьяновскому вообще молчу, – мысленно хихикнула она, прекрасно понимая, что необходимые документы подготовит сама Ксения. А это значит, что с начальством могут испортиться отношения. – И тогда Миша меня уволит, – вздохнула она, вместе с Агафоновым падая на кровать. – Ну, не уволит, конечно. Но от работы отстранит. И буду я в четырех стенах щи варить», – печально подумала Ева.

– Что с настроением? – мгновенно заметил Агафонов. – Ты из-за этих стишков так расстроилась?

– Нет, – мотнула головой Ева и тут же все свалила на руку: – Что-то пальцы ломит…

– Терпи, – огрызнулся Агафонов, помогая ей снять пальто. Затем свитер, а вслед за ним и бюстгальтер. Поцеловал, сжимая в ладонях, каждую грудь и придирчиво оглядел ножки Евы.

– Вот как бы изловчиться и снять с тебя штаны, а сапожки оставить, – довольно хмыкнул он. – Ну, так, знаешь, чтобы на тебе только они и были, – размечтался он вслух и добавил задумчиво: – Может, еще такую же пару купить? Для любовных утех…

– А тебе галстук! – фыркнула Ева, пытаясь раздеться сама. – Или шляпу!

– Стетсон? – рассмеялся Агафонов, расстегивая рубашку и откидывая ее в сторону. Туда же полетели и джинсы. – Иди сюда, – прохрипел он, укладываясь на кровать и таща Еву за собой. Подмял под себя, а затем, будто передумав, уложил на свой живот.

– Кто из нас сверху, тот и в шляпе, – хмыкнул довольно.

– Тогда вместо розовых ботильонов мне нужны ковбойские сапоги, – выдохнула Ева, поудобней усаживаясь на нем и вбирая в себя поднявшего голову «малыша». – Со шпорами, – захихикала она. – Ты – мой жеребец, – прошептала она, упираясь пятками в бока Агафонова.