– Значит, Торчковы действительно выиграли «Урал» с коляской? – спросил Антон.

– Конечно!

– Ты сам тот билет видел?

– Лично по таблице проверял.

– Номер и серию билета не запомнил?

Игнат Матвеевич нахмурился:

– У меня, сынок, есть поважнее дела, которые надо запоминать.

– Так ведь и мы, отец, если говорить откровенно, не рыбачить в Березовку приехали. Случилась неприятность, похлестче торчковской, – сказал Антон. – С лотерейным билетом, конечно, разберемся, но где последние пятьсот рублей Торчкова искать – ума не приложу. Он ведь даже толком не знает, с кем выпивал в тот день.

– Свидетелей надо поискать.

– Само собой разумеется. А ты знаешь, как туго разбираться с делами, совершенными по пьянке?

– Ну, милый мой! Без труда не вытащишь и рыбку из пруда. – Игнат Матвеевич поднялся. – Поработайте не за страх, а за совесть.

– Как Иван Серапионович Глухов у вас тут живет?

Уже шагнувший к двери Игнат Матвеевич остановился.

– Нормально. Здоровьем бог его не обидел, пенсия приличная вышла, дом – полная чаша. В прошлом году при оформлении на пенсию по моей протекции «Запорожца» ему вне очереди продали.

– Эту автомашину он племяннику подарил?

– Дело хозяйское: хочет – сам ездит, хочет – дарит.

– Не дорогой ли подарок?

– Для Глухова – нет. У Ивана Серапионовича на сберкнижке больше десяти тысяч, а родственников, кроме племянника, – ни души. Умрет старик – все племяннику останется.

– У тебя нет никаких претензий к нему?

– Какие могут быть претензии к пенсионеру? Живет тихо, мирно. Частенько прошу его помочь колхозу по плотницкой части – ни разу не отказался.

– К племяннику он часто ездит?

– Пожалуй, чаще племянник сюда приезжает – рыбак заядлый. Тебе, наверное, Торчков на Глухова наговорил? Так ты особенно не верь этому пустобреху. У Торчкова после выигрыша мания величия приключилась, чуть не со всеми колхозниками перецапался.

– А что за однорукий заготовитель у вас тут объявился? – опять спросил Антон.

– Не встречался с ним, не знаю, – Игнат Матвеевич открыл дверь. – Ну, ладно. Время для меня – золото, на зерносушилку срочно надо. Если не увидимся сегодня, прошу вас, разберитесь с торчковскими деньгами обстоятельно. – И, кивнув на прощанье, вышел из дома. Едва он сел в машину, «газик» всхрапнул мотором, развернулся и запылил вдоль деревни.

Примолкший было дед Матвей оживился.

– Однорукий заготовитель, Антоша, последнее время часто в Березовку заезжает. Люди-то уж последнее завалявшееся барахлишко ему посдавали, а он продолжает сюда ездить. Что касается Глухова, скажу тебе так: чего-то неладное со Скорпионычем в последние дни происходит. Похоже, о смерти мужик задумался. На прошлой неделе подсел ко мне на скамейку возле дома, чую – выпивши. А раньше в рот спиртного не брал. Из кержаков он, которые выпивку категорически не переносят. Спрашиваю: «Не с Кумбрыком ли снюхался?» Вздохнул Скорпионыч тяжко: «Устал, Василич, от одинокой жизни. Помирать пора, да смерть стороной обходит». И невеселый разговор повел. Мол, не так свои годы прожил, как следовало прожить. Понятно, ядрено-корень, жизнь, случается, таким фертом закрутит, что небо овчинкой кажется. Только с чего это Глухов на старости лет запаниковал? В его годах человек уже не сердцем – умом живет. По себе знаю.

– Что ж у него случилось?

– Не доложился он мне в подробностях. Повздыхал, повздыхал да и отправился домой.

Как обычно, в страдную пору Березовка словно вымерла. Колхозники, пользуясь устойчивой погодой, старались не упустить ни одного погожего дня и почти все до единого были в поле. Теплую вязкую тишину, нависшую над деревней, нарушал монотонный гул комбайнов, работающих вдали за околицей, да во время школьной перемены всплескивался звонкий разнобой ребячьих голосов.