21. ГЛАВА 21

С тихим шелестом я лишилась опоры и окружающего со всех сторон объятия, не испытав при этом чувства потери. Сразу равновесие поймать не вышло. Благо камера тесная, и я просто привалилась плечом к стене. Ощущение опустошения продолжало нарастать, постепенно превращаясь в почти тотальное онемение, словно произошедший только что спонтанный акт животной страсти сработал как гигантская доза замораживающей анестезии для души. Я не чувствовала абсолютно ничего, и на фоне недавней выворачивающей все жилы и кости боли, это представлялось настоящим благом. Послышалось лязганье металла, потной кожи коснулся сквозняк.

– Идем, Войт, – глухо проворчал декурион.

Не «на выход» и не «топай вперед», однако. С трудом заставив себя шевелиться, наклонилась и стала нашаривать свою форму и ботинки.

– Оставь! – раздраженно рыкнул ликтор, и я подчинилась. Дверной проем был четко различим на фоне полного мрака моего узилища. В коридоре оказалось чуть светлее, но все равно Бронзовый выглядел лишь огромным сгустком мрака – лица и деталей не разобрать. Прохлада на интимных частях тела говорила о том, что от моего белья остались лишь лохмотья, но для того, чтобы заморачиваться о своем внешнем виде и о том, что могут подумать встречные, я была слишком морально истощена. На гнущихся, как резина, ногах зашагала по коридору, но Крорр позади выдохнул резко и досадливо, пробормотал «так не пойдет ни в коем случае», вдруг подхватил меня под спину и колени и, укутав снова с ног до головы крыльями, понес. Все эти штуки со «страдающей девой в беде», требующей заботы, всегда были не моей темой, но смысла дергаться, демонстрируя оскорбленную гордость, я не видела. Да и сил на подобное пока не имела. Сложив руки на груди, ждала, где и когда закончится этот перенос моего безвольного тела. Выяснилось, что в личных апартаментах декуриона, перед дверями его ванной. Что же, не худший вариант из всех возможных.

– Вымойся! – последовала краткая команда, и вслед за этим Крылатый развернулся и покинул помещение.

Я доковыляла до зеркала и, мельком взглянув на себя, содрогнулась. Все лицо, шея и грудь в жутких царапинах, кровавых потеках и разводах. Это я сама с собой такое сотворила, пока билась в истерике? Очевидно, так. Посмотрев на свои пальцы с обломанными ногтями, под которыми все было буро-красным, получила подтверждение. Значит, надо отдать должное командиру: он вовремя остановил меня, способ – это уже дело третье. Мылась я долго, сделав воду погорячее, будто она могла по волшебству растворить и вымыть все недавние ужасные образы из моего разума. Ведь это только сейчас у меня внутри мертвый штиль, а что будет, когда все эмоции вернутся? Мог ли Лукас действительно настолько страдать после того, как я оставила его? Или этот долбаный карцер настроен на то, чтобы бить в самое больное, рождая в воображении жесточайшие картинки из возможных? После нашего расставания я запретила себе думать о чувствах Лукаса, вообще о нем. Я отчаянно защищала себя. Рана, нанесенная им, была слишком глубокой, практически смертельной, так что для меня в тот момент абсолютное исключение его и всего, что с ним связано, из своих мыслей было вопросом выживания. Глухая непрошибаемая оборона, самовнушение, что его никогда и не было, он просто не существовал… Да, самообман и трусливый уход от реальности, но как-то я умудрилась на этом протянуть полтора года. А что же теперь? Застонав, я трясущейся рукой закрутила вентили.

– Потом, я разберусь с этим потом! – сказала себе, вышла из кабины и, обернувшись белым широким полотенцем, снова уставилась на себя, протерев ладонью запотевшее зеркало. Царапины не только перестали кровоточить, но и затянулись, став ярко-розовыми некрасивыми полосками. Итак, я должна выйти отсюда сама, в чем есть, или дождаться нового командирского указа? Решила выходить. Сразу снаружи ощутила запах чего-то съедобного и заметила Крорра, стоявшего у окна спиной ко мне. Плечи напряжены, кончики крыльев нервно подергиваются, руки сцеплены сзади в замок. Перед кроватью – небольшой изящный столик, совершенно выбивающийся из общего аскетичного интерьера, с единственной, но весьма щедрой порцией мяса и овощей, графин с соком. На краю постели – новый комплект формы и белья, на полу – ботинки.