Опять же, к новой команде присмотреться не помешает.

По обе руки от капитана два бывших каторжника сидели. Эти тоже помылись, переоделись и выглядели господа-господами.

Килька, как и все на корабле, знал уже, что они с новым капитаном давно знакомы. Вроде даже вассалами Бэхингемов были, ещё в той жизни, что оба были лордами. За это, стало быть, и поплатились. Были сосланы на рудники вместе со своей бывшей леди.

Один, ди Лшеай оказался после помывки рыжим, рябым, с чуть навыкате глазами, покатым лбом, скошенным подбородком и задорно вздёрнутым носом, отчего неуловимо напоминал рыбу нерку, или, по-простому красницу. Был он сам вёрткий, как рыба, а взгляд цепкий, пронзительный.

Второй, ди Сервантес, был совсем светлым, почти альбиносом, жидкие волосы собраны сзади в хвост. Крепкий, плечистый, этот больше похож был на налима. Но несмотря на крепость сложения, руки, как и у ди Лшеая белые, гладкие, для работы (тем паче в море) совершенно не предназначены.

Их обоих леди капитан определила в младшие помощники, чем, кажется, до глубины души обоих обидела. Старшего же помощника выбрала из простых, здоровенного детину с перебитым носом. Он, даже будучи в цепях, Якорем представлялся. Стало быть, из моряков.

После распределения команды - леди капитан лично с каждым поговорила, велели завтрак подавать, а после завтрака было совещание.

Килька до того увлёкся разглядыванием нового начальства, что за беседой не поспевал. Понял только, что разделились они на два лагеря, согласные и несогласные с планом леди капитана.

Как выяснилось, она изначально свободу им обещала, а теперь какой-то хитроумный плат пиратствования предлагала. Причём не какие-то там филиппийские рыбачьи шхуны грабить собралась, а королевские суда.

Команда ещё не вполне отошла от того, что леди капитан, ночью ещё, всю призрачную команду распустила. Проклятые развоплотились с жутким победным воем, только их и видели.

Только четверо осталось, не смогли уйти даже по приказу перстня.

Килька уже знал, что те, оказывается, при жизни братьями леди капитана были, а ещё она всамделишная герцогиня, причём из тех самых Бэхингемов. Призраки, стало быть, Морето при жизни звались.

Недовольство леди капитан на корню пресекла, заявив, что им и этих четверых (тут она шибко крепкое словечко прибавила, очень злилась, что проклятые в покой да свет уйти не захотели) достаточно.

В том, что она задумала.

И вот, оказалось, задумала она ни много ни мало, а в казне брешь пробить.

Ощутимую такую брешь.     

- Помилуйте, леди, - начал было по десятому разу тот из младших помощников, который Красница. Под строгим взглядом голубых глаз тут же исправился. - Леди капитан... Удачный бунт ни о чём решительно не говорит. Нам в Нью-Терру плыть надобно, пока в Королевской Бухте не прознали и не снарядили за нами погоню. Вы хоть понимаете, что ваш план обокрасть королевскую казну единственно лишь имея эту каракку да команду из каторжников да перебежчиков, совсем уж смехотворно звучит? Даже не как шутка дурного тона, а вовсе, простите, как девичьи фантазии.

Леди капитан от него отмахнулась.

- Вы, милорд, и насчёт бунта тоже самое говорили. А всё же я здесь. В капитанском кресле.

- Ди Лшеай прав, - подал голос Налим. Видно было, что прежде, чем говорить, он каждое слово взвешивал. - Люди идут за вами единственно лишь, пока им самим это выгодно. Чтобы захватить королевский флот… Я надеюсь, вы понимаете, что нам нужны союзники?

- Понимаю, - отрезала леди капитан. - Только для того, что я задумала, нам и одного союзника будет достаточно.