Лазарь был тертый калач, и в мою игру моментально включился. А вот Серебряков, слушая наше «щебетание» начинал уже тихо закипать.

– Так! Хватит разыгрывать тут передо мной комедию! – рявкнул он. – Мне известно все о ваших делишках, которые вы ловко – должен признать это – проворачиваете на немецких складах.

– Это поклеп и провокация! – театрально-оскорбленным голосом воскликнул я. Чтобы даже кретин догадался, что я фальшивлю. А Серебряков все-таки не совсем кретин. Он или выследил, или вычислил банду Лазаря. Про меня он, похоже, был не в курсе. Так вот я сейчас ему намеренно дал понять, что тоже имею к этому отношение. Он тут явно не с целью закон и порядок устанавливать. Вербануть собрался, сучок. Вот пусть меня и вербует.

– А ты хорош, Василий Порфирьевич, – усмехнулся он. – Я думал, что ты хлыщонок ветренный, у которого только бабы в голове. А вот гляди-ка…

– Деньги, знаете ли, всем нужны, – пожал плечами я. – Не все же мне у моего дяди столоваться, если вы понимаете, о чем я…

– Знаете, в восемнадцатом году, в Киеве, мне приходилось иметь дело с людьми вашего сорта, – Серебряков громко выдвинул стул на середину комнаты, сел напротив меня и закинул ногу на ногу. – Но тогда я был молод и наивен. И потому попросту пускал этих ловкачей в расход. Сейчас – сорок второй, мне на двадцать с лишком лет больше, да и оккупация нынче другая. Так что я не намерен, как выражаются большевики, разбазаривать ценные кадры. Вы продолжите вашу деятельность, но под моим присмотром. Разумеется, в распределении доходов я тоже намерен участвовать.

– А не много ли вы на себя берете, поручик? – спросил я, приподнимая бровь.

– Немного, – криво усмехнулся Серебряков, покачивая носком сапога. – Особенно если учесть, что достаточно одного доноса, и от всей вашей шайки останется мокрое, дурно пахнущее место.

– Фи, поручик, ну что вы сразу угрожаете? – я сморщил нос. – Мы же с вами цивилизованные люди. И сможем наладить… так сказать… взаимовыгодное сотрудничество. Верно, Лазарь Иванович?

Часовщик кивнул.

– Взаимовыгодное сотрудничество, – кривляясь, передразнил меня Серебряков. – Экий вы все-таки скользкий тип, Василий Порфирьевич. Если вы плохо понимаете по-русски, может вам на каком другом языке объяснить? Я теперь буду вами командовать, ясно? А ты и твоя шайка плебеев – прыгать по команде, как дрессированные собачки. И если я хоть на секунду заподозрю что-то…

– Все я понял, понял! – я примирительно поднял перед собой руки ладонями вперед. – Банкуйте, господин Серебряков.

Тот поднялся. Щелкнул каблуками.

– А чтобы у вас не возник соблазн увильнуть от ответственности, – сказал он самодовольно. – Я вам оставлю Юхана. Малый он неплохой, но начисто лишен воображения, поэтому при любом непонятном ему повороте событий действует решительно и жестко.

Он шагнул к выходу. И у самой двери оглянулся.

– А с вами, Василий Порфирьевич, я не прощаюсь. Вы ведь будете сегодня на вечере у своего дяди?

И вышел. А финн остался.

– Э-э, – протянул Лазарь Иванович. – Васенька, не будешь ли любезен… Там, в буфете, настойка… Накапай старику…

Покосившись на неподвижного, как истукан, Юхана, я подошел к буфету, извлек рюмку и бутылку. Вынул пробку, наполнил рюмку и протянул ее Лазарю Ивановичу. Скрипнула дверь. В комнату заглянул Митяй.

Увидев его, финн оскалился в широкой белозубой улыбке и сграбастал парня за шкирку.

– Ити сюта, петури… – сказал он и тряхнул Митяя, как тряпичную куклу.

– Эй, это нечестно! – вскрикнул Митяй. – Я же все рассказал…

– Расскасал наам, расскашешь и труким, так? – финн весело подмигнул Лазарю. Тот застыл с каменным выражением лица.