– С ним еще кто? – спросила я и замерла с платьем в руках.

– Нет, один. Одевайся и выходи. Не трясись так! Я с ним уже поговорила маленько, чтобы пожалел он тебя и дал срок подумать.

– Ох, Велеслава… – я схватила ее сухую ладонь, исполнившись благодарности.

Она улыбнулась мне, махнув в ответ другой рукой:

– Рано еще благодарить.

Батюшка сидел на лавке, уставившись в пол. Он даже не посмотрел на меня, когда я вышла к нему.

– Собралась?

Его голос прозвучал сурово. Впрочем, ласковым он давно со мной не был. Нежности не ждала.

– Ступай за мной, Марешка. Разговор будет.

С этими словами он поднялся и вышел, не попрощавшись с Велеславой. Я обняла знахарку и сказала, что приду к ней позже и расскажу, чем дело обернулось.

Отец шел впереди, широко шагая, но не через деревню, а окраиной, почти у самого леса. По пути нам никто не встретился, оно и к лучшему. Я была уверена, что вся деревня уже перемыла мне кости, а кто и обругал на чем свет стоит.

На Владара засматривались многие девки на выданье. Потому они кусали себе локти от досады, что он из всех выбрал меня. Ту, что говорит странные и чуждые им слова и даже выглядит, как чужая. Деревенские они, в основном, ясноглазые и светловолосые. Одна я оказалась со «змеиными глазищами».

Пока отец шел впереди, я украдкой заметила, как из крайнего дома высунулась женщина и что-то сердито проговорила. Я вздохнула. Так и есть. Деревня судачит на мой счет и злословит, в ожидании того, как накажут строптивую девку.

Уже дома отец долго молчал, тяжело дыша, расхаживал туда-сюда, словно не знал, что со мной делать. Я сидела тихо и не поднимала головы, пока он не остановился передо мной:

– Владар не отказался от намерения жениться. За такую милость тебе в самый раз ноги ему целовать!

Я оторопело взглянула на отца, не веря своим ушам.

– За милость?

От моей робости не осталось и следа.

– Он же видел, что я отказала. Не желаю…

– Молчи, дурная! Тебе честь какую оказывают! Девки ревут в избах, тебя клянут, черной ведьмой обзывают! Владар жених хоть куда, есть чему завидовать. Статный, работящий, сильный. Хозяйством обзавелся, а какие подарки дарит, постыдилась бы! Ну, чего еще надо?

Мне стало обидно. Возмущение так и поднялось внутри.

– Что надо? – я поднялась со скамьи и встала перед отцом, позабыв о своих страхах. – Воля! Не по мне в избе торчать, да за мужем ходить! Коли нет во мне убеждения такого, что женихи наши любят, так пускай обходят стороной, не стану убиваться. Сама откажу Владару, коли хочешь, в лицо ему выскажу, а хоть и при всей деревне! Не люб мне Владар, не о таком счастье мечтала, не о таком думала!

Последние слова еще не договорила, а отец в лице переменился, будто перед собой болотного духа увидел. Так и сомлел, на меня глядючи. Мне бы возрадоваться, да не тут-то было. Отец потемнел, как туча грозовая, затрясся от слов моих.

– Что ты мелешь, полоумная? Коли я раньше сомневался, то ныне понял про тебя. И то верно в деревне говорят, что ты умом тронутая. Как мать твоя, проклятая. В нее уродилась, что лицом, что головой. Так слушай же меня, Марешка. Не пойму, чем ты Владару так понадобилась, сам Леший не разберет. На красу повелся или еще на что – его дело. Да только окромя него, никто на тебе не женится после смотрин твоих. Так что намерен я отдать тебя ему, как бы ни упиралась. Мое слово – последнее. И тебе ему повиноваться!

Я замотала головой и сделала строгое лицо:

– А что, если откажусь?

Лучше бы этого не говорила, потому что отец схватил меня за плечи и хорошенько встряхнул. Глаза его сделались злые-презлые: