Подруга Насти сладко потянулась, и майка задралась еще выше.

Шейк бы точно оценил. А вот Ярослав этого сделать не мог.

– Ты что тут делаешь? – сглотнув, спросил он. И не сразу понял, что голос у него стал высоким и звонким. Как у девчонки.

Поняв это, Яр закрыл рот обеими руками странным инстинктивным жестом. Ощущение тесноты и некоторой скованности движений усилилось. Страх в груди становился все чернее и гуще.

– Сплю, – сообщила Ранджи и, улыбнувшись, сообщила:

– Ты храпела.

– Что со мной?.. – прошептал Ярослав. – Ты знаешь, что со мной?

Его пальцы до боли, до побелевших костяшек, сжали простыню.

– Подумаешь, все время от времени храпят, – невозмутимо отвечала Ранджи. – Ты не исключение.

Она вдруг потрепала Яра по волосам дружеским жестом и легко встала с кровати. Ничего не говоря, Ранджи повернулась спиной и стянула с себя майку, чтобы переодеться. На пояснице у нее была татуировка в виде летучей мыши, расправившей крылья и что-то цепко державшей в когтистых лапах.

Застывший в ужасе Ярослав, который не понимал, что происходит с его голосом и почему он так странно себя чувствует, смотрел, как девушка переодевается, совершенно его не стесняясь. Однако ничего даже близко похожего на желание познакомиться с полуобнаженной девушкой у него не возникло. Он просто сидел и глупо смотрел на Ранджи, чувствуя какую-то странную тяжесть в груди. В какой-то момент он не выдержал и схватился за нее обеими руками, пытаясь понять, в чем причина его дискомфорта.

Этого не могло быть.

Должно быть, это – дурной сон.

Или чей-то злой розыгрыш.

Нет.

Грудь. У него появилась грудь. Женская. Не накладная. Настоящая. Подтянутая теплая грудь размера второго или даже больше. Она крепилась прямо к его телу, и между его пальцами и этой самой грудью была лишь тонкая ткань ночной рубашки.

Наверное, надо было заорать, но Ярослав не смог этого сделать. Мышцы лица будто свело спазмом. И все, что у него получилось – распахнуть губы и беззвучно, как рыба, вдыхать воздух, не отнимая рук от груди, и в этом не было ничего эротического или приятного – парня сковало от ужаса внутренним льдом. Этот лед бы всюду – в каждой мышце, в каждой вене, в каждом сосуде.

Что с ним?

Он мутировал?

Сошел с ума?

Это сон? Боже, пусть это будет сном. Пожалуйста. Пожалуйста.

Ранджи обернулась, увидела, чем занимается Яр, и неправильно все поняла.

– Ты сегодня… игривая, – усмехнулась она, затягивая волосы в короткий хвост.

Яр замотал головой.

– А, тянет? – с пониманием спросила Ранджи. – Скоро начнутся?

Кто начнется, Ярослав не понял. Он впал в паническое состояние.

Он вообще ничего не понимал. И боялся показаться ненормальным.

– Я вниз, – сообщила тем временем темноволосая девушка. – И ты спускайся. Кажется, все встали. Ты в порядке? – встревожено спросила она уже на пороге.

Яр бешено закивал головой и ясно почувствовал за своими плечами волосы. Длинные волосы. Мягкие. Чужие. Парик?

Едва дверь за Ранджи закрылась, как Яр вскочил на ноги, вновь чувствуя себя скованным в движениях. Он попытался сорвать парик, но едва не вырвал себе прядь волос – это были его волосы, пшенично-русые, достигающие лопаток, не идеально прямые, а тронутые после сна легкой волной.

Тогда парень поднес подрагивающую руку к лицу и понял – ясно и четко – что не только его грудная клетка претерпела изменения. Рука тоже преобразилась, да еще как! – стала худее, изящнее и слабее. Тонкие пальцы, овальные ногти, ровно подпиленные и покрытые прозрачным лаком с белой странной полоской наверху – как это называют девчонки? Французский маникюр?! На запястье красовались браслет и кольцо – кажется, из одного комплекта, и едва внимание Яра сфокусировалось на украшениях, как он отчетливо почувствовал, как от них исходит слабое покалывание.