– И с ней могут встречаться другие? – продолжал Яр, пытаясь выдержать тяжелый сканирующий взгляд немца.

– Кто это сказал? – вкрадчиво поинтересовался Карл. – Я не привык отдавать свое.

Игра в гляделки продолжилась.

– Понятно. Тогда оставляю вас для дальнейшей работы с энергетическими практиками, – держась из последних сил, заявил Ярослав. От немигающего взгляда глаза слезились, и в них появилась легкая режущая боль. – Прошу извинить, что помешал наслаждаться природой и энергетикой.

С этими словами Зарецкий развернулся и элегантно вломился в кусты, из которых пару минут назад выскочил. Путь к тропинке стоил еще нескольких царапин и с десяток бранных слов, которые Яр шипел себе под нос. Обратно он почти бежал, чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд, от которого леденило душу. Совершенно не вовремя вспомнилась легенда об озерной ведьме. По одно из ее интерпретаций, рассказанных сегодня во время празднования дня рождения Вана, ведьма выходила на сушу каждое полнолуние и убивала лесных путников. Яр, который до жути боялся триллеров и ужастиков, чувствовал себя загнанным в ловушку кроликом и то и дело оглядывался по сторонам, шарахаясь от каждой тени.

Из леса он выскочил едва ли не бегом и направился к своему коттеджу, чувствуя на себе пристальный взгляд. Лишь только когда парень оказался в доме, неприятное ощущение, что на него смотрят, пропало.

Глотнув привезенный кем-то домашний сидр, Яр устроился прямо в гостиной, на диване, – все остальные спальные места были заняты. И хоть диван показался ему неудобным, в сон, как в темную пропасть, парень провалился почти мгновенно.

Но тотчас проснулся, потому что в глаза ему кто-то упрямо светил фонарем. Он повел головой, крепко зажмурившись от яркого света. И тотчас услышал смутно знакомый звонкий голосок:

– Вставай, балбес. Ну же, шевелись. У нас мало времени. Подъем! Дал же бог брата – дурака… Вставай!

Ярослав, закрывая рукой лицо, сел на диване. Он никак не мог вспомнить, кто из девчонок его будит и зачем. И злился, что его сну столь нагло помешали.

– Что за… – Спросил было он, отнимая ладонь от сощурившихся глаз, но осекся, уставившись на девочку лет четырнадцати, которая стояла перед его диваном с фонарем в руке. Девочка задорно улыбалась

И Ярослав тотчас понял, что спит. Потому что иначе быть не могло. Потому что иначе это означало бы лишь одно — его сумасшествие.

– Даша? – изумленно прошептал Ярослав, узнавая сестру. Она ни капли не изменилась и оставалась все такой же: со смеющимися зелеными — как у него — глазами, ямочкой на подбородке, заговорщицким выражением лица. И даже топик на ней был ему знаком – в нем Даша последний раз вышла на улицу, чтобы потом потеряться в бездне. Раньше она никогда ему не снилась — после того, как ее не стало.

– Даша-Даша, – махнула рукой сестра и широко улыбнулась Ярославу.

– Но ты же… – прошептал он, поднимаясь на ноги.

Ярослав хотел сказать «умерла», но старшая сестра, навечно оставшаяся подростком, прижала к губам указательный палец.

– Тихо ты. Не говори ничего. Я тут. Я с тобой. Пойдем погуляем, поговорим? – лукаво предложила Даша.

– Но…

Ярослав впал в ступор. Он смотрел на нее, такую маленькую и хрупкую – а ведь раньше Дашка казалась ему высокой и сильной, постоянно ведь одерживала верх в играх! И молчал. И в этом молчании крылось многое, это молчание разрывало его, и в нем было больше слов, чем он мог бы сказать. Он сам стал безмолвием.

41. Глава 40

И хоть это был сон — реалистичный, но все же сон — в сердце Яра все сжалось, заледенело и с тонким звоном разбилось. Вновь нахлынули детские воспоминания, и стало и страшно, и больно, и горько. Эти чувства пронзали насквозь, как ледяные стрелы – били по живому, по горячему, разрывая артерии души.