Небо росло, высилось, множило звезды.

Темнота теряла власть.

Свет фонарей таял. А воздух искрился.

Казалось, что искры летают вокруг не замечающего ничего Яра. В каждой – нежность. В каждой – воспоминание, ставшее частью давно забытого прошлого; нечаянное напоминание о нем.

В каждой – непонятное притяжение.

Искры сверкали, вспыхивали, и гасли, и снова вспыхивали, летали и изредка касались меня – запутывались в волосах, опускались на руки, ложились волшебным снегом плечи. Грели меня в эту прохладную осеннюю ночь.

Заставляли смотреть на своего хозяина по-новому. Иначе. Нежно. Почти влюбленно.

«Я не забывал»

– Ярослав, – прошептала я едва слышно. Непонятная тоска въедалась в кожу, проникала в кровь и, кажется, в самую душу.

Яр, услышав свое имя, перевел взгляд с темной воды на меня.

– Что? – так же тихо спросил он.

Я слабо улыбнулась и сделала шаг вперед – чтобы дотронуться пальцами его щеки. Ярослав вздрогнул, замер на мгновение и накрыл мою ладонь своею, а после медленно – я клянусь, нехотя! – убрал. Покачал головой и все так же медленно опустил мою руку вниз.

Но я не могла остановиться. Я должна была это сделать, хоть и знала, что так – не бывает.

Еще один шаг – и я встала вплотную к нему. Положила руку на шею, заставив нагнуться, привстала на цыпочки и первой коснулась его чуть приоткрытых губ. Теплых, мягких, сохранивших слабый вкус лимонада.

И Ярослав больше не убегал, не отстранялся, он принял этот поцелуй и принял меня. Осторожно, несмело обнял, гладя по спине, запуская пальцы в волосы, и целовал – в губы, щеки, скулы. И от ласковых прикосновений по коже пробегала мятная дрожь, и просыпалось в груди старое забытое чувство – огромное, как это небо, светлое, как сияние звезд, несуществующее, как магия.

Руки Ярослава и правда были нежными. В каждом движении – осторожность. В каждом вдохе – непонятная горечь.

А я целовала его будто в последний раз, волнительно, с нежностью и болезненным упоением, с жадностью, обреченностью и нежеланием никогда больше не терять.

Вокруг нас плавали искры, и каждая из них мерцала так тепло, что больше не было холодно.

И я была уверена, что никогда больше не будет холодно. Я навечно останусь в этой теплой пустоте вместе с ним.

Под этим вечным высоким небом.

Под этими мерцающими звездами.

В этой неизведанной пустоте, притаившейся в сердце города. И в моем сердце – тоже.

Это был не поцелуй ради удовольствия.

Это был поцелуй-приветствие, поцелуй-прощание, поцелуй-отчаяние.

Поцелуй – последняя надежда.

Поцелуй – вера.

«Я так долго тебя ждала»

«В пустоте было так одиноко»

Мы одновременно отстранились, глядя друг на друга не мигая, со страхом, с которым смешались и нежность, и желание, и необъяснимая светлая печаль.

По моим щекам катились слезы.

Так не бывает.

– Ты что, – прошептал Яр испуганно, вытирая большими пальцами слезы. – Почему ты плачешь?

Я не могла ответить ему. Молча дотронулась до его ладони, ища поддержки.

Он взял мои пальцы в свои, и я с благодарностью сжала их.

В простых прикосновениях – все самое ценное.

В простых словах – наши чувства.

В простом молчании – наши души.

«Я знала, что мы встретимся»

«И я знал. И ждал тебя»

– Я не хотел тебя обидеть, – сказал Яр. Его глаза блестели.

От искр?

Я попыталась улыбнуться сквозь слезы, чувствуя на губах их соленый привкус.

Он просто обнял меня. А я уткнулась лицом в его грудь и молча плакала от нахлынувших теплой волной отчаяния и беспросветного, тоскливого желания любви. Той любви, которой нет места на этой земле. Той, которая летает там, под звездным высоким небом, касаясь воздушных льдин.