По телу прошлась волна непонятной слабости.

Я откинулась на спинку кресла. Голова слегка закружилась и потяжелела. Хотелось закрыть глаза – и уснуть.

Что-то странное произошло со мной, и я не могла понять – что.

Браслет нагрелся, и от него пошло тепло – по всему телу перекатывались приятные сонные волны – одна за другой. В солнечном сплетении что-то жгло.

Казалось, где-то вдали шумят высокие полевые травы, которые приглаживает ветер и ласкает золотыми лучами солнце. И мне захотелось – туда, под солнце, к ветру, на травы – раскинуть руки и лежать, глядя вверх на высокое древнее небо, и молчать, и не думать, не вспоминать и не сожалеть. Лишь смотреть и плыть вместе с редкими облаками.

– Эй, что с тобой? – взволнованный голос Ярослава заставил вернуться меня в реальность.

– Кажется, упало давление, – тихо сказала я, не понимая, что происходит.

– Лекарства есть какие-нибудь? – деловито спросил Яр. – Валидол там?

– Какой валидол? – вновь закашлялась я, но уже не так сильно. – Я тебе что, бабушка? И вообще, это от боли в сердце.

В горле до сих пор немного саднило от терпкого горячего шоколада, которым я умудрилась подавиться, а на губах стоял этот странный привкус горьковатой малины.

– Сейчас пройдет… – Сказала я, пытаясь глубоко дышать. – Немного посижу, и все будет хорошо.

– Точно? – сверлил меня взглядом Зарецкий. Он почему-то занервничал.

– Точно, – сказала я, пытаясь стиснуть на колене руку в кулак, но сил на это не было. И куда только пропали?

– А откуда ты знаешь? – не отставал парень.

– У меня так раньше бывало, – осторожно отозвалась я. Иногда давление у меня, и правда, резко падало. – Просто надо выпить крепкий кофе.

– Давай организуем, – обрадовался Ярослав. Он и в самом деле заказал двойной эспрессо.

Напиток взбодрил. Я почувствовала себя гораздо лучше, однако ощущение легкого опьянения не проходило. Тело казалось невесомым, как и разум.

Цвета стали ярче, запахи – насыщеннее, музыка – проникновеннее. А мир – чудеснее.

Еще немного, и я бы поверила в волшебство.

Мой взгляд отчего-то остановился на руках Ярослава – одна из них лежала на столе, сжимая мобильный телефон. Второй он подпирал подбородок.

Кисти рук у него были красивые – узкие, с длинными пальцами, почти изящные, как подобает творческим людям, с рельефно прорисованными суставами. А еще – ухоженными. И мне почему-то это безумно нравилось.

В какой-то момент в моей тяжелой голове мелькнула мысль, что Яр, должно быть, нежен с девушками. И тут же захотелось, чтобы его пальцы коснулись моих.

– Чего это ты так смотришь? – его подозрительный голос вырвал меня из раздумий.

– Куда? – спросила я, с трудом поднимая взгляд на его лицо.

– На мои руки.

– Думаю, сколько бы твои пальцы смогли обхватить октав на фортепиано, – сказала я, сама себя не понимая. Перед глазами мелькнула картинка, как Яр играет – что-то из раннего Бетховена.

– И сколько? – полюбопытствовал Зарецкий со смешком.

– Больше, чем мои. Легко бы взял дециму.

– Что это?

– Музыкальный интервал. Может быть, пойдем? – спросила я, отчего-то решив, что нужно уйти – прямо сейчас.

Оставаться здесь не хотелось. Хотелось воздуха и свободы.

Мы расплатились и вышли из кафе на ярко освещенную улицу.

– Вызови такси, – сказал Зарецкий.

– Нет, я не поеду домой, – покачала я головой. Слишком было хорошо здесь и с ним, несмотря на то, что чувствовала я себя все так же странно.

– А что ты собираешься делать? – удивленно спросил парень. – Сбегаешь в магазин за бутылкой для поднятия тонуса? Ну чего ты так смотришь? Ладно-ладно, признаю, шутка за двести пятьдесят, но другие ты не понимаешь.