Да уж, положение хуже некуда: на губернатора напали в борделе. Он чуть не умер и, возможно, инфицирован. Какая уж теперь политическая карьера. Август заносит ногу, чтобы пнуть мертвую тварь в лицо, но потом решает не пачкать ботинки.

Ремингтон укрывает труп полотенцами, чтобы не увидели охранники. Сквозь белую ткань тут же проступают красные пятна. Чейза он укутывает в махровый халат. Никто ничего не должен знать, иначе конец всему. Выход только один. Август открывает дверь и велит соорудить для губернатора носилки.

– Сожгите тут все. Дотла, – велит он, когда Чейза переносят в машину.

Мать говорит, что по дороге домой им нужно еще кое-куда заехать. Всего на минутку, отдать кошку.

Они проезжают мимо нескольких площадок, где выставлены на продажу подержанные автомобили. Над каждым висят гирлянды с трепещущими на ветру крошечными звездно-полосатыми флажками. Затем – мимо свалки, над которой темными облаками кружат стаи чаек и ворон. А потом мать показывает на заброшенное шлакоблочное здание с побеленными стенами – это бывшая школа для детей-ликанов. В окнах ощерились разбитые стекла, дверь нараспашку, прямо из крыши торчит кривая сосна.

Еще через милю они сворачивают в лесистый пригородный район под названием Можжевеловый Ручей. От основной дороги ответвляются маленькие подъездные дорожки, ведущие на отдельные участки. На лобовое стекло дождем сыплются побуревшие сосновые иголки. В двадцати ярдах впереди ферма. Небольшой дом, облицованный черным лавовым камнем, словно вырастает прямо из земли.

Внимание Патрика привлекает какое-то движение. Из-за кустов и деревьев, из-под крыльца выскакивают собаки. Их больше дюжины. Они бросаются к машине и поднимают целое облако пыли. В основном дворняжки, но среди них есть также немецкая овчарка, ротвейлер и такса. «Тойота» медленно ползет по дорожке, а псы, бешено лая, трусят рядом.

Мать их даже не замечает – только тихонечко подпевает доносящейся из радиоприемника песне. Патрику становится здорово не по себе, когда она выключает зажигание и распахивает дверь.

Лай стихает. Собаки принимаются поскуливать, желая привлечь внимание женщины. Она ласково треплет их за уши, гладит по подставленным спинам и что-то нежно при этом воркует.

– Кто здесь живет? – интересуется Патрик.

– Один мой друг.

Сына она с собой не приглашает. Сама без его помощи вытаскивает с заднего сиденья переноску.

– Я вернусь буквально через минуту.

Даже не потрудилась закрыть водительскую дверцу. Несколько собак устремляются за ней, путаясь под ногами. Бешено виляют хвостами, пытаются лизнуть ее. Им так хочется внимания. Да еще этот будоражащий запах кошки. Но часть стаи остается возле машины. Ротвейлер внимательно разглядывает мальчика через открытую дверцу. Облизывается, громко дышит.

– Ты ведь хороший песик? – осторожно спрашивает Патрик спустя минуту.

И ротвейлер, посчитав эти слова приглашением, вспрыгивает на сиденье. Его морда всего в нескольких сантиметрах от лица Патрика. Он не может отвести глаз от разинутой пасти. Из нее пахнет несвежими гамбургерами. Десны в черных пятнах. Огромные клыки.

Затаив дыхание, мальчик медленно-медленно поднимает руку и гладит пса. Тот обнюхивает и облизывает его ладонь, тычется в нее холодным носом: мол, почеши меня за ушком.

И вот уже Патрик стоит возле машины с палкой в руке. Собаки нетерпеливо приплясывают вокруг, все взгляды устремлены на палку.

– Готовы?

В ответ раздается радостный лай. Они роют лапами землю. Палка, вращаясь, летит к лесу, и псы устремляются следом. Патрик чувствует, как отдается в костях их топот – словно яростно колотится сердце. Через мгновение к нему уже трусит улыбающаяся немецкая овчарка с трофеем в зубах. А позади тянутся остальные.