Поздоровавшись, парни возвращаются к прерванным занятиям: они мечут дротики, играют в настольный футбол, бродят по Интернету. В углу примостился старый телевизор. Рядом – опутанная черными проводами игровая приставка. На экране застыл оскалившийся солдат. Двое мальчишек берутся за геймпады, и картинка оживает. Это стрелялка под названием «Ликанские войны». Место действия – Волчья Республика, нужно переходить с уровня на уровень, убивая как можно больше ликанов-повстанцев и собирая по дороге энергетические контейнеры и оружие (серебряную пилу; пулемет, с шелестом расстреливающий патроны).

Они собираются несколько раз в месяц, объясняет Макс. Никакого официоза. Просто им нравится тусоваться вместе. Чувствовать себя среди друзей и единомышленников. Патрик не знает, как ответить. Можно ли спросить, что именно их объединяет? Почему они вместе? На всякий случай он пока ограничивается одним-единственным словом:

– Круто.

Разговор перескакивает на школу. Макс спрашивает, нравится ли там Патрику. И начинает рассказывать: этот учитель совершенно бестолковый, а зато тот – очень умный, но ему мешают чересчур либеральные взгляды. Глаза Макса бесцеремонно впиваются в собеседника, а средний палец постоянно ударяет по ладони в такт словам.

– Пить хочешь?

Патрик кивает. Интересно, что ему предложат? Пиво? Но нет, все присутствующие потягивают кока-колу и лимонад. Холодильник забит этим добром. Гэмбл открывает банку, а Макс вдруг щелкает пальцами.

– Да, пока я не забыл! – Он повышает голос: – Ребята! Ну-ка все посмотрите на меня и послушайте!

Кто-то убавляет громкость, музыка затихает, видеоигра снова останавливается, все головы поворачиваются к Максу.

– Не забудьте, в следующую среду в четыре часа мы едем в «Цветок пустыни» – это дом престарелых на Райли. Сначала уборка территории, затем – культурная программа. Ты, Дэн, за ужином играешь на фортепиано.

Бритые головы согласно кивают, а потом снова начинает щелкать настольный футбол, возобновляются разговоры и видеоигра.

– Ты совсем не такого ожидал, так ведь? – понизив голос, спрашивает Макс.

Патрик и сам толком не понимает, чего именно он ожидал. Может быть, громких выкриков. Флага со свастикой.

– Вы, ребята, за здоровый образ жизни, что ли?

– Не совсем.

– Тогда кто вы такие?

– Мы называем себя «Американцы».

Они обсуждают иммигрантов. Ситуацию в стране. Шансы Чейза Уильямса стать кандидатом в президенты. Чуть ли не каждое предложение Макс заканчивает словами «так ведь?». Словно постоянно исправляет собеседника, проверяет, одинаковых ли взглядов они придерживаются.

Речь заходит о терактах. Патрик признается, что не понимает: почему Сопротивление появилось именно сейчас, такая большая сильная группировка и так неожиданно?

– Какое там неожиданно, – недовольно морщится Макс. – Это продолжалось годами. Началось, еще когда нашим родителям было столько же лет, сколько сейчас нам с тобой, во времена Противостояния. – И, загибая пальцы, он перечисляет: неудавшиеся взрывы на Таймс-сквер, попытка устроить эпидемию сибирской язвы, бомбы в посылках, стрельба в торговом центре, газовые атаки в метро. – Почти везде экстремисты так или иначе потерпели неудачу. Несколько трупов, несколько заголовков в газетах, а потом внимание общественности переключается на репортажи об очередном цунами или землетрясении. И только сейчас этим вечным неудачникам наконец-то удалось провернуть нечто значительное. И ты, друг мой, оказался тут замешан. Причем умудрился остаться в живых. Это просто удивительно. Ты теперь часть истории. Живой символ их поражения, наша надежда. – Голова Макса раскачивается, как воздушный шарик, с каждым предложением его голос становится все громче.