Хелен, казалось, задумалась на мгновение, но потом покачала головой:

– У вас жидкости во флаконе – на одно превращение. Давайте сэкономим его на будущее... Кто знает, что нам еще предстоит!

Это был разумный довод, и я к нему прислушалась... По крайней мере, на ближайшие полчаса, а потом тревога начала грызть меня с новой силой и живописать такие устрашающие картины, что маменька, заметив, как я вздыхаю над никак не получавшейся вышивкой, с тревогой осведомилась:

– Тебе плохо, моя дорогая? Может, стоит пригласить доктора Ливси?

Доктора?! Я ужаснулась. Только этого мне не хватало. И стоило ей отвернуться, как я вытряхнула на язык последнюю янтарно-желтую каплю...

10. Похищение

В тот же момент я оказалась на маленькой, тихой улочке с рядами однотипных домов. Неподалеку, за раскидистыми липами, притаился наемный экипаж; сама я сидела на каменной ступеньке и пожевывала зубами сухую травинку.

Первым делом я выплюнула ее на мостовую, а только потом задалась важным вопросом, что Джонни здесь делает... Впрочем, долго гадать не пришлось: Харрингтон появился в дверях ближайшего дома в компании пышногрудой блондинки, обвившей его шею руками и весьма нецеломудренно поцеловавшей. Я с трудом, но сдержала презрительную гримасу. Кобель! Плюнула на мостовую и растерла плевок башмаком.

– Кликни кэб, парень! – бросил мне Харрингтон, продолжая тискаться с незнакомкой.

Могу представить, что она себе позволяла за закрытой дверью, если даже посреди улицы вела себя подобно коралловому полипу.

– Так вот же он, прямо под носом, – буркнула я, направляясь к ранее подмеченному экипажу. – Эй, кэбмен, ты туточки? – спросила еще на подходе, однако ответа не получила.

По крайней мере, ожидаемого ответа, поскольку стремительно распахнувшаяся дверца едва не огрела меня по лицу, и выскочившие мужчины – числом не менее трех-четырех – толкнув меня на мостовую, бросились в сторону Харрингтона, все еще миловавшегося с блондинкой.

Тот, впрочем, опасность всё же заметил: оттолкнул её от себя и выхватил револьвер.

– В чем дело, господа? – услышала я его взволнованный голос и щелкнувший затвор револьвера одновременно.

Едва успела опомниться, как Харрингтона все же скрутили, навалившись всем скопом, отобрали оружие, а детина под два метра ростом прохрипел глухо:

– Лучше не трепыхайся, урод. Хуже будет! Усёк?

Жертва покорно мотнула головой, а я, сумев наконец-то подняться, в тщетной попытке хоть что-нибудь сделать, набросилась на одного из бандитов и вцепилась зубами в его внушительное предплечье. Тот дико взвыл, почувствовав на себе мои острые зубы, и залепил такую оглушительную затрещину, что я полетела обратно на мостовую, потеряв всякое представление о реальности. Перед глазами мигали и плавились звезды…

– Беги, Джонни! – прорвался до меня голос Харрингтона, другой же, глухой и захлебывающийся, прогоготал:

– Ничего не получится, приятель, нам свидетели ни к чему, – и меня, подхватив за воротник, зашвырнули вместе с Харрингтоном в недра наемного экипажа.

Говорить при похитителях мы не могли, а потому последующие две четверти часа тряслись по дороге под монотонное чавканье одного из громил, перемалывавшего зубами табачную жвачку, и под его же тычки нам под ребра.

Прибыв на место, нас выволокли наружу и препроводили в полутемное помещение с решетками на окнах. Это был, судя по запаху и прочим приметам, заброшенный, старый док…

– Ждите, – кинул один из мужчин таким тоном, словно мы незваные гости, тайком пробравшиеся на раут.

Я не сдержалась:

– Будто у нас есть выбор, кретин.