– На самом деле меня зовут Кирой. Вы так ни разу об этом и не спросили...

– Подумал, вы сами меня просветите, что вы и сделали только что.

Я только головой покачала от подобной находчивости, граничащей с наглостью.

– Рассказывайте уже, – кинула насмешливым тоном. – Вам удалось выяснить личность таинственного любовника? Полагаете, он лучше подходит на роль жениха?

– Вот уж сомнительно. Вы удивитесь моему рассказу, – Хелен с ногами взобралась на кровать и похлопала по покрывалу рядом с собой. С опаской, но я пристроилась рядом: Хелен-на-самом-деле-Брайан пугала меня собственной реакцией на само ее присутствие рядом.

– Итак, – начала она с места в карьер, – все началось сразу после вашего «ухода», – девушка изобразила невидимые кавычки, – когда настоящая мисс Синглтон очнулась на полу собственной спальни с сильнейшим приступом утреннего недомогания. «Что со мной?! – поинтересовалась она в первую очередь, глядя на меня с вполне понятной для заядлой шантажистки подозрительностью. Ответить я не успела: родовитую девицу вывернуло в ночной горшок. В тот самый, что уже оприходовали вы... «Кто ты такая?!» – было ее следующим вопросом, и я назвалась новой горничной. Мол, ее матушка наняла меня вместо готовой вот-вот выскочить замуж Энид… И в ответ получила увесистое ругательство, так не вяжущееся с девицей ее статуса и положения. Не выказав удивления, я принялась облачать ее в брошенную мне в лицо амазонку... Навыка в этом деле, сами понимаете, у меня было немного, и истеричная барышня дважды огрела меня расческой по голове и наградила целой дюжиной болезненных щипков.

– Этому она научилась у матери! – заметила я, припомнив материнскую «нежность», проявленную ко мне во время бала.

– Миссис Синглтон, – замотала головой Хелен, – терминатор в юбке. Я даже побаиваюсь её, если честно!

– И правильно делаете, – улыбнулась я. – Так что же было потом?

– А потом кое-как одетая барышня бросилась прямиком в конюшню и велела седлать себе лошадь, мол, надумалось ей совершить прогулку на свежем воздухе. Воздух Гайд-парк, судя по ее же словам, бодрит ее чрезвычайно... И не только воздух Гайд-парка, судя по всему, – добавила Хелен с многозначительной интонацией.

Я вся превратилась в слух, что и продемонстрировала, подавшись вперед всем телом.

– Едва конюх, выслушав ее просьбу, отправился седлать мисс Синглтон лошадь, – продолжала Хелен, – как та, направившись следом, буквально набросилась на широкоплечего грума, поджидавшего ее там же у стеночки, с похабной улыбочкой на лице.

– Не может быть! – ахнула я, представив, как это тело, надетое мной не по собственной воле, зажимается с неизвестным мне парнем.

– Еще как может, – недовольным тоном подтвердила Хелен. – Она его чуть вместе с ливреей не заглотила, а он ручонками ей прямо под пышные юбки подныривал, да оглаживал, где ни попади. Та еще картина, я вам скажу! – И заключил: – Стыда у вас никакого, распутная вы профурсетка!

Я возмутилась:

– Вы мне тут не утрируйте, тоже мне, поборник добродетели. Это была даже не я!

– А со стороны казалось иначе!

– Полагаю, вы знаете, что нужно делать, когда примерещится?

– Я не католик – креститься не собираюсь.

И моя камеристка с таким осуждением на меня посмотрела, что тело мисс Синглтон бросило в жар. Вернее, меня в теле мисс Синглтон бросило в жар… И стало донельзя стыдно. Словно это действительно я зажималась в конюшне с незнакомым мне парнем. Рука невольно отерла губы ладонью, словно на них все еще могли сохраниться следы запретных поцелуев с собственным грумом...