Да, это было бы здорово.

– Слушай, а когда у тебя распределение? – вклинивается в мысли голос Димки.

Хмурюсь, пытаясь перестроиться на настоящее и понять, чего он от меня хочет.

– Понятия не имею – где-то через месяц. А что?

Он пару секунд что-то прикидывает в уме, а после хитро улыбается.

– Да так, ничего.

Провожаю его фигуру подозрительным взглядом – как же, ничего ему... Зная его натуру, смею предположить, что Димка что-то задумал – не иначе как решил меня опозорить перед сибаритом. Качаю головой, усмехаясь, и прокручиваю на пальце подаренное братьями колечко: так и быть, пусть потешаться напоследок.

Я тоже буду скучать...

22 июля 2019 года, понедельник

Всю предыдущую неделю я убила на то, чтобы пройти несчастные тесты; у меня было много недостатков, и среди них числилось отсутствие усидчивости – терпеть не могу сидеть за одним занятием, как приклеенная. Да ещё и вопросы были такими бестолковыми, что просто диву даёшься. Например, вот этот: «Верите ли Вы, что сны сбываются?» – это что, тайный способ узнать, насколько я клиент психиатрической больницы?

В общем, я больше злилась, чем на вопросы отвечала – а чаще всего вообще отвечала от балды, руководствуясь тем, что «какие вопросы – такие и ответы». Мне было совершенно всё равно, в чью семью я попаду, потому что не верю, чтобы мне повезло в плане распределения.

Может, так я наоборот к нормальным людям перееду.

С Алинкой мы виделись всего один раз – когда она в среду забежала поплакаться на безжалостную систему прохождения комиссии; в пятницу уже я попыталась вытащить её погулять, но она как-то невпопад открещивалась и при этом выглядела весьма нервной. Я решила не обижаться на неё – ей и так несладко, учитывая, как они с Веником друг к другу привязаны. Если повезёт, и после распределения мы попадём в один универ – у нас их три – то мы с ней наверстаем упущенное время общения.

После обеда решаю посетить «Утопию», чтобы избавиться от этой мозолящей глаза макулатуры; плюс папа что-то там упоминал про ремонт нашей местной больницы – заскочу после, может, там помощь нужна. Собираюсь взять велосипед, но вспоминаю, что у него лопнула камера, когда я наехала на гвоздь пару недель назад, и мрачнею, представляя, как потащу всё это добро в руках.

Ладно уж, где наша не пропадала.

Солнце нещадно печёт голову даже сквозь кепку. Никогда не любила жару – как по мне, так лучше уж в холоде зубами стучать, чем растекаться по асфальту, как плавленый сыр. Ещё и ветра нет – совсем никакого – а я тащусь сквозь весь город словно вьючный мул, но так мне и надо: может, хоть таким способом научусь заботиться о своих вещах вовремя.

В общем, иду я, никого не трогаю – не до людей сейчас – а мыслями в новом доме прогуливаюсь: большом таком, двухэтажном, с огромным бассейном и библиотекой. От нарисовавшейся в голове картинки даже губы в улыбке растянулись: может, в вещие сны я и не верю, а вот сила мысли – это другое дело. И настолько в мечтах закапываюсь, что едва не попадаю под колёса несущегося на всех порах автомобиля; надо отдать водителю должное – хорошо сработал, реакция и рефлексы у него на пятёрку – чего точно не скажешь обо мне. От страха уши словно закладывает ватой, поэтому я наблюдаю за тем, как водитель выходит из машины и со свирепым выражением лица идёт прямо ко мне.

Ни дать, ни взять – танк.

Вот вижу, как рот его раскрывается, и по хмурым бровям догадываюсь, что не в восторге он от такого поворота событий – да и кто бы в восторге-то был? Но только это и указывает на его злость, потому что голоса не слышу совсем – ему приходится взять меня за плечи и хорошенько встряхнуть.