Королева Дорита, с высоко поднятым подбородком и идеально прямой спиной.

Принцесса Леокадия, лучившаяся довольной улыбкой навстречу Рамиро.

И Марко, младший брат, глядевший исподлобья и недоверчиво.

Семья. Какой Бог наградил.

Что-то сегодня слишком много думается о Боге…

Рамиро поклонился отцу, затем мачехе, после чего занял свое место по правую руку от короля – место старшего принца. Ему полагался не менее неудобный, чем у остальных, стул, и пришлось выпрямить спину так же, как у Дориты, чтобы было удобно сидеть. После чего Рамиро махнул рукой музыкантам – те немедля заиграли – и первая часть долга оказалась выполнена.

– Я так и думал, что ты придешь, – буркнул Марко.

– Почему? – спросил Рамиро, не поворачивая головы.

– Твой пес уже некоторое время тут ошивается.

Рамиро покосился влево – точно, у боковых дверей маячит Лоренсо, прохиндей.

– Марко, где ты подбираешь такие слова?

– Они отражают истинное положение дел, – хмыкнул брат. Рамиро видел его краем глаза. – Послушай, тебе не кажется, что дочка баронессы Отеро призывно на меня смотрит?

– Они все призывно на тебя смотрят.

– Не все. Половина примерно. Вторая половина смотрит на тебя.

– Ты жалеешь, что я пришел и отобрал у тебя внимание девушек? Не беспокойся, я скоро покину праздник.

– Почему же ты явился, если тебе здесь не нравится?

– Леокадия попросила.

– Хочет с тобой станцевать?

– Да.

Марко наклонился к брату поближе и попросил негромко:

– Возьми меня с собой.

– Нет, – отрезал Рамиро, – это не обсуждается. Ты останешься в Фасинадо.

– Ты считаешь, что я еще слишком молод, чтобы уехать отсюда? Хотя бы на пару месяцев?

– Нет. Просто я отправляюсь по делам. – Рамиро постарался смягчить тон. – Когда я разберусь с текущими проблемами, мы обязательно съездим куда-нибудь. Ты, я и Леокадия. Она тоже просила меня об этом.

– Я могу попросить отца, – пригрозил Марко.

– Он тем более не разрешит.

– Я не был бы так уверен.

– Не обижайся, Марко. У тебя все впереди, а мне не нужны спутники в этом путешествии.

Брат скривился.

– Ладно, ладно. Я займусь дочкой баронессы Отеро.

Рамиро посмотрел на отца – так и есть, дремлет, и морщины залегли под глазами, и щеки слегка обвисли, несмотря на то, что островная стать дает о себе знать. Жители острова были в массе своей худые да высокие, а Альваро – истинный островитянин, если не по духу, так по виду. Хотя сейчас заметно, что отец сильно постарел. Рамиро было больно от этого, и тупо ныло слева в груди.

Он отвел взгляд, вспомнил, зачем сюда пришел, дождался очередной смены мелодий и, встав, поклонился Леокадии.

– Позвольте пригласить вас, сестра.

– Конечно же, брат.

Им освободили дорогу – когда танцуют члены королевской семьи, все обязаны почтительно смотреть. Рамиро терпеть не мог эти пляски напоказ. Он махнул рукой, чтобы к ним присоединились другие пары.

– Меня всегда удивляет, что ты не жаждешь почестей и внимания, – сказала Леокадия. От нее исходил тонкий, едва уловимый аромат, и Рамиро подумал, что так пахнут ночные цветы.

– Почему ты удивляешься? Ты знаешь меня с детства.

– С рождения. Я знаю тебя с рождения, Рамиро.

– Пускай так.

– И ты всегда был такой. Ты просто не замечаешь, когда люди рвутся выказать тебе уважение.

– Это преклонение перед властью. Мы носим его, как мантии. – Он танцевал привычно, не думая, и Леокадия двигалась рядом с ним – легкая, словно порыв ветра.

«Она прекрасна, – подумал Рамиро, – черт ее побери, прекрасна. Эти бездонные вороные глаза, блестящие, словно шкура породистой лошади. Этот благородный абрис лица, тонкие пальцы, мягкие губы. Кому-то повезет, ему достанется в жены бесценное сокровище. Если, конечно, сокровище пожелает».