Так сильно отец Энни сорвался впервые. Наверно, поэтому она не знала, что чувствовать и как реагировать на подобную выходку Ларуса. Конечно, жгучая обида разъедала ее сердце вперемешку с желанием уехать из дома раз и навсегда. Простить подобное отцу было невозможно. Но в то же время, Энн до безумия было жаль Ларуса. Она была убеждена: поднять руку на слабого может только глубоко несчастный и обиженный жизнью человек.

Потрепав Оскара по голове, она уселась рядом с ним на диване и поймала на себе печальный взгляд Петера. Энн все время забывала, что в свои двенадцать он хоть и казался еще ребенком, но многое видел и понимал не хуже взрослого.

— Все хорошо, Петер, — поспешила она успокоить брата. — Правда.

Тот кивнул в ответ, но ничего не сказал. А Энн и не нужны были слова — она видела по глазам: не поверил.

— Я завтра вернусь в Рейкьявик, — придав голосу беззаботности, бросила она.

— Правильное решение, — донесся с кухни голос Арны.

— Не уезжай! — пропищал Оскар. — Что вы все уезжаете? Хинрик, папа, теперь ты, Энн. А как же мы с Петером?

— Вы можете приезжать ко мне в гости хоть каждый уикенд.

— Мама, а можно мы к Энн в гости съездим? — тут же сорвался с места Оскар и побежал к Арне.

— Я ему это не прощу, — дождавшись, когда младший брат доберется до цели, прошипел Петер.

— Ты о ком? — удивилась Энн. По крайней мере, ей удалось сделать вид.

— О Хинрике. Гадкий тролль. Вот он кто.

— Петер, не надо, — попыталась она остановить брата, но тот и слушать не стал.

— Эгоист. Разве животное может быть дороже семьи?!

— Наверно, нет. Но у него просто возраст такой…сложный. Не сердись на него.

— Думаешь, я не знаю, что папа вчера наделал?! А все из-за него. Украл коня он, а страдаешь ты.

— Не надо, Петер, не начинай. Главное, чтобы Хинрик был жив и здоров.

— Энн! — почти крикнул Петер, — Хватит его выгораживать! Вернется — я сам с него шкуру спущу!

Мальчишка говорил что-то еще, угрожал брату, сожалел о случившемся, но Энн его уже не слышала. В ее тонких ладонях непрерывно и монотонно вибрировал телефон, на экране которого высвечивался номер Адама Вахи — мужчины, по чьей вине почти развалилась ее семья.

— Энни… — Петер положил свою ладонь поверх тонких пальцев сестры, вынуждая ту вздрогнуть и обратить на него внимание. — Ты чего не отвечаешь?

— А, это? — Она быстро сбросила вызов и покрутила мобильный в руках, словно какую-то безделушку. — Потом перезвоню. Хилдер, наверно, просто поболтать захотелось.

— Хилдер? — глядя на сестру с хитрым прищуром, уточнил Петер: какая мелодия звонка, да и заставка стояла на звонки Хил, он знал на «отлично». — Ты потому пунцовая вся стала?

— Не говори ерунды, Петер! — возмутилась Энн, краснея еще сильнее.

— Тебе парень звонил, верно? — с азартом продолжил допрос брат.

— Даже если и так, это не твое дело.

— Неужели моя сестра влюбилась? — подначивал Петер, все больше и больше смущая девушку. — Кто он, Энн?

— Петер, перестань! Это вовсе не то, о чем ты подумал. — Приложив прохладные ладони к горящим щекам, попыталась она угомонить брата.

— Ага, проверим? — улыбнулся мальчишка, явно что-то замышляя.

— Ма-ам! — крикнул он внезапно. — А ты знала, что наша Энни...

Договорить он, конечно, не успел, в шутку получив от сестры в бок локтем, но зато громко рассмеялся и на какое-то время забыл обо всех неприятностях, свалившихся на семью.

— Кто он, Энни? Ну кто? — никак не отставал Петер. — А вы уже целовались? Да? И как это? Мария говорит, что противно.

— Дурачок ты, Петер! — остановила фантазии брата Энн и, крепко сжав в руке мобильный, встала. — Пойду к себе, перезвоню.