Я открываю рот, но из него вырывается лишь странный звук, который кажется мне неуместным.

Что еще кажется мне неуместным, так это Раневский, прижимающийся ко мне своей твердой грудью.

Я дергаюсь и хочу всечь ему каблуком в колено, но он предугадывает мое намерение и, заломив мне руки за спину, еще сильнее вжимает грудью в дверь. Грубо.

— Вот в чем проблема, Невеличкина, — хрипло шепчет он мне на ухо, и я прикрываю глаза. — У меня проблемы с джентльменством.

— У тебя проблемы с головой, придурок, — шепчу я с жаром.

Короткий смешок шевелит волосы на моем виске.

— Ты нарываешься, — угрожающее рычание. — Я ведь не каменный, Ви…

Я зажмуриваюсь от того, что короткая форма моего имени выходит в виде мужского стона.

Твою. Мать. Что это, блин, нахрен такое?!

Но все мысли разлетаются, когда я чувствую, как его рука скользит по моему бедру вниз.

— И да. Ты права. — Он медленно собирает край моей юбки в кулак, а я задыхаюсь от противоречий, горящих в груди. — Все произошедшее между нами — это недоразумение, о котором я хочу забыть. Хочу. Но не могу.

И тут он дергает юбку вверх, как чертов варвар, и треск дорогой ткани отрезвляет меня.

— Эта юбка стоит денег, мудак! — шиплю я, беспомощно царапая ногтями его руку, которой он удерживает мои за спиной.

— Пришлешь мне чек, я оплачу.

Эти слова он подчеркивает еще одним громким треском, окончательно оголяя мою задницу.