– И что ж не сообщил? – сухо поинтересовался Понизов.

Щербатов пошел пятнами.

– Испугался. Меня, когда выпустили, предупредили, что, хоть формально и свободен, но если из области куда уеду, заново посадят. А я-то понимал, что родственники там, в Эстонии, тоже под приглядом. И чуть засвечусь… Я ж больше десяти лет за решеткой провел!

– Складная легенда! – протянул Понизов.

Щербатов осекся.

– И прошла бы! – подхватил Тоомс. – Только неувязочка. Крест этот вместе с покойным Константином Пятсом в гробу был заколочен. И иметь его, следовательно, мог только тот, кто могилу эту разрыл.

– Как говорю, так и было! – вспыхнул Щербатов. – Крест получил от самого Пятса!

Но тут Гусева, дотоле притихшая, охнула:

– Господи! Да что ж это? Да как у тебя язык поворачивается такое говорить, когда я сама его с этим крестом похоронила! Вместе ж на лошади везли. Сам и гроб заколачивал. Разве не при тебе на шее поправляла?

– Не видел, – буркнул Щербатов, вовсе растерянный.

– Как же ты мог, святотатец? На что польстился? – она задохнулась.

Алекс поспешил подать разволновавшейся старухе воды.

Щербатов подошел к Гусевой, взял за руку.

– Ксения Сергеевна! – произнес он с чувством. – Времени-то сколько прошло. Память слабеет. Может, перепутали.

Гусева негодующе выдернула руку.

– Будет за дурочку держать! Я и вензелек помню, что был!.. Как же мог-то? Ведь за сынка считали! Надо же! Таким чистым мальчишкой казался.

Борода озадаченно отступился.

– Это называется, с больной головы на здоровую, – Понизов уничижительно скривился. – Вас, Щербатов, видели ночью на кладбище. Можете объясниться, что делали?

– Почему только ночью? Я и днем ходил, – с вызовом объявил Щербатов. – Искал могилу Константина Пятса.

– И – нашел! – Понизов пристукнул лапой стол, будто штемпель на решение поссовета поставил. – В том-то и фишка, что нашел! Но зачем вскрыл? Что искал?!

– Я не нашел могилу, – устало произнес Князь. – Искал, но не нашел. Там всё переменилось.

– А зачем искали? – уточнил Тоомс.

– Теперь это не важно.

– Нет, важно, – зловеще возразил Понизов. – Помнишь, сколько раз я тебя покрывал?.. Потому что за человека держал и величал не иначе, как на «вы» и по имени-отчеству. А щас ты повел себя как дешевка! И за это придется ответить. Или показываешь, где могила… Вот им нужны останки!.. Они за этим приехали, понимаешь?! Покажи, где! Остальное спишется! Или ты меня знаешь: с друзьями – друг. Но дальше: каждый волен, пока волен.

– Но я не знаю, где! – закричал Щербатов. – Говорю же: не нашел!

– Для чего же всё-таки искали? – повторил вопрос Тоомс.

Щербатов вздохнул:

– Знал, что приехали эстонцы. Знал, что ищут Константина Якобовича. Хотел помочь. Я же его должником остался.

– Свежо предание, – Понизов осклабился.

– Другого не услышите, – Щербатов закусил удила. – Не из-за креста же в самом деле. Постойте же! Да, конечно, крест с вензелем! – кровь бросилась ему в лицо. Подбежал к столу, схватил лист бумаги, карандаш, верной рукой художника накидал рисунок. Повернул его к Гусевой. – Ну-ка гляньте, может, этот?!

На рисунке был выведен крест с вензелем «кн. В. Щ.»

Гусева смешалась. Подняла испуганное лицо на Тоомса:

– Тоже похож! Ей-богу, похож!

– Что такое «кн. В. Щ.»? – хмуро уточнил Тоомс.

Борода отбросил карандаш:

– Князь Владислав Щербатов. Мой отец. От него ко мне. От меня к Пятсу. Мы в ту ночь с ним обменялись. Он мне свой – как знак. Я ему. Вроде, как похристосовались. Так что, найдем – значит, и я свое фамильное верну.

Понизов помялся.

– Борис Вениаминович! Черт его знает, как получилось… – выдавил он виновато. – Уж больно всё сошлось один к одному!