Понизов подивился такой спешке:

– Не боишься опростоволоситься? Пока и на полшага не приблизились.

Алекс засмеялся, будто шутке:

– Тот же вопрос мне в нашем Верховном Совете задали. Я ответил, что делом этим занимается мой друг. А это, считай, всё равно, что сделано.

Хитрюга Тоомс отсоединился.

Понизов показал печальную рожицу собственному отражению в зеркале: «Похоже, нас с тобой схомутали».

В гранитной мастерской, куда заглянул Понизов, Щербатова не было. Зато на месте оказалась тургиновская бригада во главе с самим Порешало, – угрюмо тесали гранит. Должно быть, иссякли деньги.

При виде Понизова Порешало вопросительно повел шеей. Понизов издалека сделал приглашающий жест в сторону строительной будки – конторы Бороды.

День, хоть и майский, выдался холодным. Электрообогреватель в щелястом вагончике был отключен. На электроплитке остывала медная кружка с кипятком.

Понизов, не скинув куртку, подсел к хлипкому, заваленному чертежами столу. Осторожно опробовал непрочный стул.

Дверь скрипнула, – вошел Порешало. Сорокалетний армавирский вор. Плечистый. Неспешный. С обманчиво добродушной усмешкой сильного и коварного человека.

Не здороваясь, опустился на маленький диванчик. Выжидательно прищурился.

Понизов порылся в ящике стола:

– Крест отсюда взял?

– Что еще за крест? Ты зачем звал? – поторопил Порешало. – Слышал, насчет кладбища к нам заходил. Забудь. Никто из моих ни о каких раскопках слыхом не слыхивал. Цацки эти дешевые Лещику кто-то сплавил. А кто сплавил и где сам взял, не в курсах. Да я и лопату-то забыл, каким концом держать. У меня вообще, если помнишь, сроки вышли. Так что в ближайшее время перебираюсь куда подальше. Чтоб ни одну ментовскую рожу, вроде твоей, больше не видеть. Это тебе на прощание. От сердца. Если у тебя всё?.. – Порешало потянулся подняться.

– Далеко собрался? – Понизов выудил из кармана янтарный мундштук, покачал в воздухе.

Завидев утерянный мундштук, Порешало посерел.

– Вот чего и боялся, – протянул он. – Выходит, всё-таки в поссовете обронил.

Уточнил осторожно:

– Чего с этим делать думаешь?

На этот раз паузу взял Понизов.

Порешало скрипнул зубами:

– С поссоветом твоим, конечно, глупость вышла несусветная. Борода на понт взял, а я купился. Хотел напоследок куш срубить. Но, Константиныч! Ты ведь всегда правильным ментом был. Послушай, что скажу, – он скосился на окно. – Завязываю я, понимаешь? Этим бакланам не говорил. Но – не хочу больше отсидок. Да и времена нынешние, – как раз для таких, как я.

– А я всё в толк не мог взять, для кого перестройку замутили, – не удержался от насмешки Понизов.

Порешало подался вперед, навалился пузом на стол.

– В Москве с бывшими корешами пересекся. Крышуют помаленьку. Предложили смотровым на Савеловском рынке. Ты ведь тоже, похоже, вот-вот окрас сменишь. Глядишь, пригожусь… Так чем ответишь?

– Давно на кладбище копаете? – вернулся к тому, с чего начал, Понизов.

Порешало непонимающе нахмурился:

– Что оно тебе далось? Попробовали. Да там ничего ценного. Больше языком трепали. Так что, считай, – пустые хлопоты.

– Это копия, – Понизов извлек рисунок крестика, сделанный Щербатовым. – Оригинал в одной из могил на больничном захоронении. И его надо найти среди полусотни других! Но имей в виду, – копать придется на свой страх и риск. Я, случись что, – в стороне. Так что? – он поднял демонстративно обе руки. – Крест против мундштука! По рукам?

Порешало озадаченно повел массивной шеей, неохотно кивнул.

– Тогда подсаживайся, – Понизов достал переданную Щербатовым кальку, разгладил на столе.