– Вот только не прикидывайся! – Острецов вскинулся с неожиданной в тучном теле энергией. – Не какого-то соотечественника. А буржуазного президента – яростного врага советской власти. С ореолом мученика! Которого осудили и посадили. Ишь, ты, – мужики! Сепаратисты, стремящиеся развалить Союз на части. И которым каждый лишний предлог – на зубок. И не нам им в этом содействовать! Ты погляди на ход событий. Восемьдесят восьмой – Декларация о суверенитете Эстонии; восемьдесят девятый – Народные Прибалтийские фронты. Дальше – больше. Ноябрь восемьдесят девятого – Постановление «О незаконности вхождения Эстонии в СССР 22.07.40 года»! Эва куда! И следом раскручивается – об аннулировании вхождения в СССР. Тенденция, однако! А кто ее идейный вдохновитель? Да вот он, треклятый! В твоей земле упокоен! И письма эти зэковские, что проворонили. С них еще в семидесятые смута началась!

Молчание Понизова ему решительно не нравилось.

– Может, ты против единства СССР?

Но Понизов с изъявлением верноподданичества не спешил:

– Да нет, конечно, – он огладил усики, как делал в моменты колебаний и раздумий. – Но, сколько помню, прибалты всегда на сторону смотрели. Вот мы с вами вроде демократы. Но и они демократы. Тут бы диалог, аргументы. А мы, получается, опять через колено норовим.

– Да, демократы, – нехотя согласился комитетчик. – Но еще и государственники! И не можем допустить, чтоб державу в лохмотья порвали. В одном месте послабку дашь, и – пошла вода в хату!

Он неодобрительно запыхтел.

– В общем, вижу: геополитика – не сельского масштаба дело. Потому давай так! Если начнут наседать насчет разрешений и почувствуешь, что кишка тонка, просто отсылай за согласованием наверх. А дальше они уж сами уткнутся в кого надо! Ну что, по рукам и побежали?

Он перевернул пухлую ручку, лежащую на столе, ладонью вверх.

– По рукам, – прижал его ладонь Корытько.

– По рукам, – прихлопнул их руки своей Сипагин. Подозвал Понизова.

Лапа Понизова обрушилась сверху на пирамиду, так что притиснутая к дереву ладошка комитетчика аж хрустнула. Острецов вскрикнул от боли.

– По рукам! – подтвердил Понизов. На сей раз, – с удовольствием.

– Вот и славненько! – обрадовался Сипагин. – Тем более у меня еще просьбишка образовалась.

Доверительно приобнял Понизова за талию:

– У тебя на Щербатова по кличке Борода компромат есть?

– Зачем он тебе? Нормальный мужик, – Понизов деликатно освободился от дружеских объятий.

– Жалобы на него. Налоги не платит. Наемную силу использует без оформления.

– Не туфти. Говори прямо, кому дорогу перешел?

– Перешел, – неопределенно подтвердил Сипагин. – Так поможешь? Нужны сведения о «левых» памятниках. Хотя бы с десяток-другой. Ты ведь его еще участковым пас. А у тебя, слышал, глаз-алмаз. Что раз увидел, то накрепко. Нам бы краешком зацепиться. Дальше уж сами.

Не дождавшись ответа, хмуро прикусил губу:

– Подумай! У нас любая помощь зачтется!.. Ну, пора по коням?

Обернулся вопросительно к Корытько.

– Езжайте вдвоем! Я еще по району поезжу, – отказался тот. Проводил взглядом попутчиков.

– А этот Борода. Он кто тебе? – осторожно поинтересовался Корытько, оставшись с Понизовым наедине.

– Да никто.

– Так сдай. Нам с милицией ссориться не ко времени.

Понизов поморщился, огладил усики.

– Валентин Васильевич, честно говоря…

– Мне они тоже не по сердцу, – согласился Корытько. – И насчет Сипагина тебя понимаю, – сам глаза раскрыл. Но ныне оба за нас играют. Приходится лавировать. Парус, он тоже нос по ветру держит. Но для чего? Да чтоб яхта в нужный момент была готова перестроиться и ускориться. Не всяк маневр плох. Уступи в малом. После отыграешься, когда он у тебя под ногами заместо коврика ляжет. Добро?