Она в нетерпении глянула на часики:

– Так, может, пойдемте? Чего время теряем? А то смеркаться станет.

Все, воодушевленные, поднялись. Собрался с ними и Николай Понизов, полный любопытства. Но тут заглянувшая Любаня передала: звонили из города. В Бурашево выехал председатель райисполкома Корытько. Велел дожидаться его на месте.

В самом деле, в ту минуту, как «экспедиторы» принялись рассаживаться в «фольксваген», к поссовету подкатила черная «Волга». Лихо, со свистом затормозила. Из машины выбрался худощавый молодящийся мужчина в бежевом вельветовом пальто и длинном, через плечо шарфе – фривольность, какой прежде руководители среднего звена себе не позволяли. Вдохнул раннего весеннего воздуха, с подозрением пригляделся к отъезжающей машине с незнакомыми номерами, потянулся, то ли разминая затекшее тело, то ли давая время председателю поссовета встретить начальство.

Меж тем Николай Понизов, укрытый за занавеской, пытался догадаться, с чем на сей раз приехал председатель райисполкома. Корытько не слишком любил ездить по району и, когда возникала нужда, предпочитал вызывать подчиненных к себе, на ковер. Сам ехал или для публичного разноса, или если хотел подчеркнуть особую доверительность встречи.

Наконец, неодобрительно мотнув головой, он вбежал на крыльцо, и через пару секунд пружинистой походкой вошел к председателю поссовета. Стремительность выдавала в нем спортсмена: Корытько был председателем Калининского яхтклуба.

– Нас не беспокоить, – бросил он на ходу поднявшейся навытяжку Любане.

Тщательно закрыл дверь, – привычку Понизова держать двери нараспашку не одобрял.

– Здравствуй, здравствуй, друже. В какой раз смотрю и дивлюсь твоей хозяйской хватке. Славный домишко отгрохал. Для кого только?

Со значением мазнул взглядом по хозяину. Прошелся вдоль рамок на стене. Постучал желтоватым ногтем сначала о постановление о возбуждении уголовного дела, следом – о постановление о его прекращении.

– Специально на всеобщее обозрение?

– Прокурор приезжал. Он же депутат от нашего округа. К его приезду и повесил.

– И как?

– Пятнами пошел.

– Да, умыли мы их! – с удовольствием припомнил Корытько. – Они тебя уж в тюрьме видели. А тут я им ход конем: раз – и подследственного в председатели и депутаты. И кукиш им в виде депутатской неприкосновенности. Ценишь?

– Ценю, – подтвердил Понизов без особого энтузиазма.

Корытько чуть нахмурился.

– Я ведь до сих пор подробности того случая не знаю. Торопился помочь.

– Подробности нехитрые. Преследовал на мотоцикле группу по вооруженному грабежу. Они на машине, помощней. Понимаю, – уходят. Стреляю по колесам. Машина – в кювет. Труп. Внешне – облом под два метра. А оказалось, месяца до совершеннолетия не хватает. Ну и принялась прокуратура дело вертеть за превышение должностных полномочий в отношении малолетки.

– Да, этих деталей не знал, – подтвердил Корытько. – Зато знаю то, чего ты, кажется, до сих пор не знаешь, – почему прокуратура так рвалась тебя посадить.

– Так они вообще любят ментов сажать.

– Но не всех же! Всё у тебя, Николай, есть, чтоб в большие руководители выйти. Но до чего ж наивен, – Корытько поцокал. – Тебя ведь тогда, сколько знаю, в академию планировали направить – на двухгодичный факультет, на котором начальство лепят. Место от области считанное. И кто вместо тебя поехал?.. А кто начальником райотдела вернулся?.. А чей сын Сипагин – это хоть знаешь?

Понизов угрюмо кивнул.

– То-то, – снисходительно уел его Корытько. – А не спрашивал себя, почему я против такой силы полез? Потому что тоже добро помню. И помню, что не был бы я сейчас тем, кем стал, если б когда-то пацаненок-участковый не покрыл секретарю райкома комсомола пьяную аварию. Я после еще года два приглядывался: станет ли языком полоскать или с просьбами домогаться? А ты нет. Гордый! Будто ничего и не было. Вот тогда и понял, что на такого можно поставить… Ты ведь мой человек?