- Ну, матушка, - Матвеич развел руками, - тогда не знаю. Думай, еще неделя есть. Отменить в любой момент можно. Не им твоя поездка нужна, тебе. Надумаешь – скажешь.

Я вышла на ватно подрагивающих ногах, села за стол, тупо уставилась на монитор, в аквариуме которого плескались золотые рыбки скринсейвера.

Ну что за непруха, а?

Здравый смысл говорил, что никакая диссертация не стоит месяца моральной каторги и неминуемого обострения на нервной почве хрони в виде язвы желудка и гипотонии. Ну не найдется для меня другой практики этим летом, не смогу защититься зимой – что, конец света? Все умрут?

Ну… конец не конец, но менять планы не слишком весело. Будучи старшим научным сотрудником академического института, я имела все шансы уже в следующем году получить вместе с докторской степенью еще и научное звание доцента. Защита должна была подтянуть меня по формальным критериям, по которым я пока недотягивала. А звание – это не только статус, но и существенная прибавка к зарплате, что немаловажно.

- Саш, ну как, уже точно едешь? – подскочила Зиночка, наша «младшенькая»: всего год после института, научный сотрудник без степени. Даже не аспирантка – соискательница. Как ей удалось попасть к нам, оставалось загадкой. Наверняка по чьей-то протекции. – Всякой разноцветной завистью завидую. Обожаю Карелию! Какая красота!

Да кто же не любит Карелию?

Пробубнив что-то невнятное, я вышла в коридор – точнее, рекреацию.

Когда-то в здании института располагалась школа, построенная после войны. Так уж забавно совпало, что первые несколько классов в ней училась моя мама. Потом школа переехала куда-то в новый район, а учеников распихали по соседним. Как-то я даже устроила маме ностальгическую экскурсию. С тех пор, конечно, многое изменилось, но она ходила, вздыхала и закатывала глаза.

«Саша, здесь у нас был спортзал. А тут столовая, а вон там наш класс, первый «А»».

Так вот коридоры тоже остались – широкие, с большими окнами. Там школьники на переменах прогуливались парочками по кругу. Или стояли у подоконников. Вот и я сейчас стояла, уткнувшись лбом в стекло.

Можно сколько угодно притворяться перед собой, но дело не в защите. Не только в ней.

Казалось бы, расставшись, мы с Иваном сожгли все мосты. Безвозвратно. А до этого собственными руками убили все то доброе, теплое, нежное, что было между нами. И даже злость оборвалась в пустоту.

Не осталось ничего. Два человека, которые когда-то так сильно любили, стали друг другу абсолютно чужими.

Я жила дальше. Работала, куда-то ходила, с кем-то встречалась. С мужчинами не складывалось? Так я и не хотела, чтобы складывалось. Немного флирта, немного секса, а большего и не надо. У меня все в порядке! Мне никто не нужен!

Но тогда почему всякий раз, когда я слышала имя Иван, что-то внутри сжималось и не давало вдохнуть полной грудью? Почему тысяча мелочей снова и снова напоминали о нем?

Я говорила себе, что три года – это слишком мало, чтобы полностью выкорчевать проросшее вглубь. Мы провели вместе гораздо больше времени: год до свадьбы и шесть лет были женаты. И сейчас, когда внезапно возникла перспектива новой встречи, поняла, что так и не отпустила его.

Я думала, что поставили точку, но оказалось, это было многоточие. По крайней мере, для меня. Мы разошлись на эмоциях, буквально на истерике, ненавидя друг друга. И если бы я увидела Ивана сейчас, на холодную голову, возможно, это и стало бы настоящей точкой. Да, было бы тяжело, больно – но после этого я смогла бы идти дальше. Жить, а не висеть сферическим конем в вакууме.