Вскоре мы с хозяином «Чучолино» болтали, как старые друзья. Я узнала, что его зовут Зино Попполи, и что три поколения его семьи держали трактир на окраине, а он смог скопить денег и купил здание в центре города. Но не угадал, и центр плавно перенёсся на противоположный берег. Семьи у него не было, насколько я поняла, но могла и не понять, потому что маэстро Зино очень невнятно что-то там замычал, когда я спросила о его родных. Самое главное, что в своей остерии он был и поваром, и официантом, и кассиром, и помогал ему в этом лишь один работник - нанять больше не позволяли средства. Сейчас этот работник отправился закупать мясо, так что остерия полностью простаивала. Да и посетителей днём всё равно не было, пьющий контингент собирался вечером.

- И что, вы довольны таким положением вещей? – спросила я, когда мы с маэстро Зино приговорили вторую чашечку цикория под ещё пару ложечек варенья.

- Конечно, не доволен, - невесело ухмыльнулся хозяин «Чучолино». - После того как на том берегу открыли «Манджони», дела совсем плохо пошли. Но у «Манджони» дотации, им сразу дали ссуду в банке, он нашёл богатых совладельцев. А кому нужна остерия в рабочем квартале?

- Это не повод падать духом, - сказала я строго. – Если взяться… - тут я замолчала на полуслове, потому что увидела, как по мосту идёт некто, очень мне знакомый.

Адвокат Марино Марини собственной персоной. В этот раз на нём был не алый наряд, отороченный мехом, а чёрная рубашка с пышными рукавами, длиной до колен, заложенная многочисленными складками. Широкий кушак был красного цвета и гармонировал с красным беретом и тёмно-красными облегающими штанами. Только что я хихикала, глядя на мужчин «в колготках», посчитав такую моду нелепой, но при виде на «Мариночку» мнение сразу переменила.

Облегающие красные штаны шли этому типу невероятно.

Когда он гордо шествовал по мосту, задрав точёный нос и снисходительно кивая встречным с высоты своего баскетбольного роста – это была потрясающая картина. Достойная кисти Рафаэля. Черные кудри под красной шапочкой развевались, ноги в красных штанах выглядели, как две колонны идеальной формы – да ещё из-под чёрной рубашки кокетливо выглядывал белый кружевной воротничок – тонкой ажурной полоской.

Не было ни одного человека, который не оглянулся бы вслед этой «красотке».

- О, Марино Марини возвращается в контору, - маэстро Зино тоже заметил адвоката. – Значит, скоро полуденный отдых закончится. Наш Марини всегда точен, как часы.

- Ваш? – скептически переспросила я, тем не менее не в силах отвести глаз от адвоката.

- Вы приезжая, не знаете нашего Марини, - объяснил хозяин, и в его голосе было неприкрытое уважение. – Его можно назвать символом нашего города. Он мог бы сделать карьеру в Милане, в Венеции, во Флоренции, но предпочёл вернуться в родной город и стал адвокатом. Когда он выступает в суде, собирается полгорода. Женщины даже дерутся, чтобы сесть в первых рядах, - он хохотнул.

- Не сомневаюсь, - сухо заметила я.

- Даже знаменитые теноры не так популярны, как Марино Марини, - продолжал хозяин. - Говорят, он может выиграть процесс одной фразой.

- Врут, наверное.

- Может и так, - усмехнулся Зино. - Я в суды не хожу, не слышал, как он там языком мелет. Но зато семь лет назад я видел, как этот красавчик орудует длинным копьём. Это было возле деревеньки Арбедо, милях в двадцати от Сан-Годенцо. Тогда мы, наконец-то, прогнали проклятых германцев с наших земель. Мы все тогда взяли в руки оружие, и Марини были в первых рядах. Их семья вся тогда полегла. Только Марино выжил. Зато сам кондотьер миланского герцога сказал про него, что редко встречал таких отчаянных храбрецов.