Я села на переднее пассажирское и пристегнулась ремнём.

Ехать и слушать, как Масик и мама любовно воркуют, было не слишком приятно, и я сделала вид, что опять задремала.

- Полина! Посмотри! – мама довольно бесцеремонно потрясла меня за плечо. – Мы почти приехали!

Всё же я опять задремала. А ведь думала, что просто притворюсь.

Открыв глаза, я посмотрела в окно.

Автомобиль как раз выворачивал по серпантинной дороге, спускаясь с холма, и перед нами открылась долина. По ней бежала извилистая река удивительного бирюзового цвета. В бирюзовые волны гляделось синее, как васильки, небо, а вокруг были поросшие светло-зелёными рощами холмы и небольшие горы. Кое-где пролегали ровными тёмно-зелёными полосами виноградники, а довершал картину – великолепный старинный арочный мост. Солнце клонилось к закату и золотило красные крыши домов, сбегавших узкими извилистыми улицами прямо к воде.

- Что это? – спросила я с невольным восхищением, потому что картина была просто сказочная.

- Это Локарно, детка, - хохотнул Масик. – Вы же ещё не ели?

- Нет, и мы ужасно хотим чего-нибудь вкусненького! – радостно подхватила мама.

- Потом поужинаем, - заявил Масик и приобнял её за плечи. – Сначала я свожу вас на мост. Я договорился с этим, как его… ну, «тарзанка» которая.

- Банджи-дампинг, - машинально поправила я его.

Как можно думать о каких-то прыжках, когда рядом – такая красота? Краски природы были такими яркими, такими необычными, что казалось, и люди в этих краях должны быть необычными – такими же звонкими, прекрасными, похожими на южных птиц.

Пока Масик уговаривал маму сходить на «тарзанку», мы въехали в город, проехали по узким улочкам, вымощенным брусчаткой, и остановились у отеля «Роза». Набережная показалась мне уже не такой прекрасной, как вид с холма. Здесь росли пальмы и плакучие ивы, и было слишком много того, что есть в каждом современном городе – какие-то магазинчики, живые «скульптуры», аниматоры, фонари, молодые люди на скейтбордах… Сказочное впечатление таяло, тем более – мамочка согласилась отправиться на мост, чтобы прыгнуть с «тарзанки». Но всё равно набережная была очень, очень красивой. И так и манила прогуляться – не спеша, наслаждаясь красивыми видами и любуясь удивительным цветом воды.

- Вам понравится! – с энтузиазмом говорил Масик. – Падаешь с моста – и сердце в трусы улетает! Сейчас я вас оформлю, и сразу поедем!

Он забрал наши паспорта и умчался в отель, а мы с мамой остались в машине.

- Лучше пройдусь по набережной, - сказала я, глядя на бирюзовую реку, которая текла совсем рядом.

- Почему это? – спросила мама как-то вымучено.

- На мне сегодня стринги, - сказала я очень серьёзно. – Боюсь, сердце из них вылетит. Потеряю.

- Что за ерунду ты говоришь! – рассердилась она. – Поехали! Я одна боюсь!

- Ты с Масиком, - напомнила я. – За ним – как за каменной стеной.

- Полинка! – взвизгнула мама, когда я взялась за дверную ручку. – Ты меня не бросишь! Не смей!

- Да не хочу я с моста прыгать. Зачем мне это? – изумилась я. – «Тарзанка» - она для Тарзана. А я даже на Джейн не потяну. Я дама нежная, цивилизованная, так что развлекайтесь без меня, тем более вы соскучились друг по другу…

- Я без тебя боюсь! – мама втиснулась между передними сиденьями и вцепилась в меня намертво. – Ты мне дочь или нет?!

- Тебе нравится – ты и прыгай, а я не хочу, упорствовала я, пытаясь разжать её руки.

- Веселитесь, девочки? – в машину втиснулся довольный Масик. – Ну всё, поехали! Сейчас я вам тут всё покажу!

Автомобиль плавно тронулся, и я обречённо откинулась на сиденье, с сожалением провожая взглядом уютную набережную с такими обычными, совсем не сказочными людьми.