- Не бойтесь, дамы, - Влад подошёл к нам с улыбкой, такой уверенный, в майке, открывающей накаченные руки и бычью шею. – Здесь безопасно даже для пятилетнего ребенка. Раз в жизни это надо попробовать каждому, - тут он подмигнул мне. – Первый раз все нервничают, а назавтра девяносто процентов возвращаются. Прыгнуть второй раз.

- А десять процентов куда деваются? – хрипло спросила я, облизнув пересохшие губы.

Влад шутку оценил и засмеялся, мама помедлила и… засмеялась тоже.

- Я не буду прыгать, - повторила я.

Масика затащили на площадку, он был красный и довольный, и шумно делился впечатлениями – куда улетело у него сердце и прочие органы в придачу.

- Мам, пойдём отсюда, - сказала я вполголоса.

Масик услышал и обиженно раскинул руки:

- Рыбка! Ну ты что? Это же так здорово!

- Лучше не надо, - забормотала я, но мама вдруг вскинула голову и посмотрела на меня с героическим отчаянием.

- А я прыгну! – сказала она и двинулась вперёд на подгибающихся коленках.

- Мам! – я схватила её за плечо, сделав ещё одну попытку остановить её, но она только мотнула головой и вырвалась.

- Молодец! Красавица ты моя! – Масик облапал и расцеловал её. – Давай! Покажи класс! Можешь орать во всё горло! Это так расслабляет!

Самое время было удрать, но разве я могла оставить маму? Мне пришлось стоять и смотреть, как на неё точно так же, как на Масика, надевают страховочные тросы, как инструктируют, и понимала, что мама ничего не слышит из того, что ей говорят.

Вот она идёт по доске мелкими шажочками… вот становится на краю, точно так же, как Масик раскинув руки… Я опять затаила дыхание. Неужели – прыгнет? Да ладно… Постоит и передумает… Но мама вдруг оглушительно взвизгнула и начала падать.

Я зажмурилась, но продолжала слышать мамин визг. В какой-то момент он прервался, а потом возобновился – но уже не протяжно, а урывками. Открыв глаза, я обнаружила, что мама благополучно летает вверх вниз, а парни у лебёдки ждут, когда канат перестанет пружинить.

- Молодец! Я тобой горжусь! – орал Масик, сложив руки рупором.

Наконец, зажужжал моторчик, и вскоре мама стояла на площадке – красная, лохматая, но невообразимо счастливая.

- Полинка! Тебе тоже надо попробовать! – вопила она, пока её развязывали, а Масик лобызал в обе щеки. – Это как полёт! Как свобода!

- Ну нет, - покачала я головой. – Вы прыгнули – и хватит. Теперь давайте в отель. Я как раз в самолёте курицу ела. Вдруг вырвет?

- Полинка! Не трусь! – мама с неожиданным проворством подскочила ко мне и схватила за руку. – Это надо попробовать! Хоть один раз в жизни!

[1] Строка из стихотворения Тютчева Ф.И.

[2] Строка из стихотворения «Мцыри» Лермонтова М.Ю.

2. Глава 2

Не знаю, как я согласилась на это. Может, потому что мама сильно уговаривала, расписывая чувство свободы и полёта. Может, потому что Масик как-то очень удачно и обидно ввернул про трусость, и про то, что все учителя – малахольные. А может, у меня было временное помрачение, потому что когда я пришла в себя, то уже стояла в полной экипировке, обмотанная тросами, а Влад застёгивал ремни на моих лодыжках.

Тут я сделала последнюю слабую попытку остановить это безумие, но инструктор приобнял меня за плечи и сказал необыкновенно проникновенным голосом:

- Да ты посмотри, какая здесь красота! Здесь надо летать, как птице. Посмотри, вода прозрачная, как небо. Это ведь красиво.

Я невольно поддалась гипнозу этих слов и посмотрела вниз, на бирюзовую воду. Она, и правда, была прозрачной, как небо. И там, где белые бурунчики вились между камней, я вдруг увидела нечто, чего в воде видеть не полагалось. Там был сад – в кипенном белоснежном цветении, с изящным переплетением веток на фоне голубого неба… Отражение? Но до берега далеко… Я сморгнула, чтобы лучше разглядеть такое чудо, а инструктор нашёптывал: