- Это – общие сведения, - ответила я уклончиво. – Такое не забывается. Я частностей не помню.

Ветрувия чуть снова не споткнулась, глядя на меня с благоговейным ужасом:

- Нет, ты точно странная… - произнесла она, таращась. – Даже говоришь, как наш священник! Слушай, Апо, - внезапно загорелась она, - а давай уедем отсюда?

- Куда, например?

- В Сан-Годенцо! Или в Милан! – она так и подпрыгнула, а я опять заволновалась за сохранность яиц. – Если ты читать и писать научилась, - продолжала Ветрувия, - то можешь устроиться в какую-нибудь корпорацию переписчиком книг, или письма писать по заказу! Или богатея какого подцепишь! Ты же красотка! Тебя только приодеть немного – и за графиню сойдёшь!

Идею подцепить богатея я отмела сразу, а вот насчёт остального задумалась. Фермерша или варщица варенья из меня была – так себе. А вот писать письма, если тут поголовно все неграмотные… Но нет. Дело не в работе и даже не в заработке. Пока я здесь, есть надежда как-то вернуться домой. Как говорится – где зашёл, там и выйдешь. А уехав в Милан я точно умру в пятнадцатом веке, в Милане. И хорошо, если от старости, а не от аппендицита, чумы или войны. Да и сад… Он защищает. Он живой. Я ему нравлюсь. Вот это и называется – подцепить богатея! А не в Милане… юбку задирать.

- Нет, Труви, - покачала я головой. – Ехать куда-то – это не вариант. Денег у нас с тобой нет, до Милана далеко, да и там ещё – как повезёт устроиться. А здесь, всё-таки, крыша над головой. Есть, где переночевать. Есть, что поесть. Да и дом нас защитит. А в дороге всякое может случиться.

- Ты права, - согласилась Ветрувия, уныло. – И всё-таки, в Милане интереснее.

- Кто же спорит? Милан – это… - я чуть не сказала «столица моды», но вовремя прикусила язык.

Но мы уже пришли к дому, так что продолжать этот разговор необходимости не было.

Мы собирались залезть в дом через окно, уже привычным путём, но обнаружили, что обвалившаяся крыша портика куда-то пропала. То есть крыльцо было в наличии, столбы-подпорки стояли на месте, а вот крыша исчезла.

Я посмотрела по сторонам, но нигде не увидела даже трухлявых досок. Крыша словно испарилась.

Ветрувия задрожала так, что я велела ей поставить корзину на землю, пока яйца не превратились в омлет досрочно.

- Кто-то здесь был… - зашептала Ветрувия, затравленно оглядываясь.

- Ну, кто бы он ни был, а дело он сделал доброе, богоугодное, - утешила я её, - помог двум слабым женщинам. И я даже догадываюсь, кто.

- Кто? – спросила моя подруга с придыханием.

- Домик, это ведь ты? – позвала я, переходя на русский.

Груша тут же закивала мне, и я приветливо помахала ей рукой в ответ.

- Видишь? Ничего страшного, - сказала я Ветрувии. – Это наш дом. Сам обрушил – сам убрал. Замечательное качество! Заходим.

И я смело поднялась на крыльцо и открыла входную дверь.

За работу мы взялись дружно – Ветрувия взяла на себя кухню, а я занялась жилыми комнатами.

На первом этаже были три комнаты – одна из них кухня, другая – кладовка, где стояли сундуки с сахаром. В третьей комнате, расположенной слева от кладовки, тоже было пыльно, везде валялась старая поломанная мебель, а в оконной раме уцелели стёкла всего в двух сегментах.

На второй этаж вела лестница, и я даже собралась по ней подняться, но посмотрела на состояние трухлявых ступеней – и передумала. Не хватало ещё закончить жизнь в пятнадцатом веке досрочно, свернув себе шею, если лестница рухнет.

Первым делом надо было устроить место для ночлега.

Я вытащила из комнаты всё ломьё, оставив пару стульев, у которых ножки хоть и шатались, но были вполне ещё крепкие. Потом щёткой обмела стены, вымела сор и пыль, потом мы с Ветрувией сбегали к колодцу за водой (решили, что вдвоём ходить безопаснее), и пока она мыла котелки в кухне, я вымыла оставшиеся в окнах стёкла и вымыла пол. Для этого пришлось сделать ещё четыре вылазки к колодцу за водой, и всякий раз мы с Ветрувией наблюдали одну и ту же картину – всё семейство Фиоре мрачно и методично мешало варенье в тазах.