Ещё один дом – четырёхквартирный – предназначался для холостяков, это забавное словечко означало всего лишь неженатого мужчину, необязательно молодого, как сначала думала Эли. Например, старик-почтовик там жил. В тот дом мама в гости не ходила, а Элии сказала, что замужним дамам неприлично даже приближаться к жилью холостяка. Жена казначея, кажется, шла именно в тот дом! Элию осенило: так вот почему она оглядывалась! И шла она не к почтовику, чья квартира была крайней, это Элия знала.

Тогда получается, что гостья направлялась к командиру третьего отряда? Потому что неженатый командир шестого отряда был в отпуске, а больше-то холостяков в гарнизоне не было после того, как командир пятого привёз из Бартона свою «столичную жучку». Элия тихонько хихикнула.

Тем временем лери, за которой следило столько глаз, добралась до цели. Да, она шла к командиру третьего отряда, как Эли и догадалась! Звякнул колокольчик, послышался мужской голос:

– Лери Рауза? Что случилось?

– Это вы мне скажите, что произошло, – дама переступила порог, и щёлкнул замок, отсекая разговор.

Эли чуть успела пошевелиться, как пришлось снова затаиваться, потому что на дорожку перед домом из-за кустов вышли отец с казначеем.

– Правильнее будет, если д’Марро увидит, что я в курсе его проделок, – убеждал отец, – наша общая цель, чтобы офицеров, запятнавших имя замужней дамы, не было в гарнизоне Южной Крепости!

– Ну, хорошо, – сдался казначей и сразу пожаловался, – вы слышали, лер Останд, он назвал её по имени!

– Да, мой друг.

Эли показалось, что так мягко отец до сих пор разговаривал только с ней и своим конём. Даже с мамой отец предпочитал выдерживать строгий тон, и если уж он подпускал ласковых ноток в голос, то мама потом несколько дней ходила довольной. Эли знала, что это было самое удачное время, чтобы подойти с любой просьбой.

И казначей будто обрёл решительность, резко сказал:

– Идёмте, лер Останд, незачем оттягивать неизбежное.

На стук дверь распахнулась сразу, как будто хозяин так и ждал гостей на пороге. Эли отметила, что некоторым людям «не хватает светскости», как говорила мама.

– Где она? – казначей, не увидев жены, оттолкнул мужчину, ворвался в дом.

Д’Марро был схвачен отцом за руку:

– Не горячитесь, офицер. Вы не находите, что муж в своём праве?

– Лер Останд, позвольте разъяснить!..

– Ну, мы же не в суде, лейтенант. Мне-то к чему ваши оправдания? Вполне достаточно рапорта о переводе, и замнём эту некрасивую историю. Надеюсь, вы сделаете правильные выводы и на новом месте покажете себя с лучшей стороны, – строго произнёс отец.

Эли наблюдала за развитием событий, предвкушая, как потом будет таинственно всё пересказывать маме. Пока что всю историю портил казначей, вытащивший, как дурак, свою жену за руку на крыльцо и всё повторяющий громко, словно на всю крепость:

– Как ты могла, Рауза! Как ты могла?

– Я не понимаю, о чём ты говоришь! – лери явно нервничала, побледнела. – Отпусти меня, мне больно!

Они миновали посторонившихся офицеров, казначей по-прежнему цепко держал жену за руку и быстро шагал, а она не успевала за ним и переходила с шага на бег. Эли посмотрела им вслед и решила, что совсем некрасиво, когда женщина бегает на высоких каблуках.

– Вы всё поняли, д’Марро? Ваш рапорт должен быть подписан нынешним днём, – отец сказал голосом, который Элия всегда понимала как «больше споров быть не должно».

Однако лейтенант не внял с первого раза:

– Послушайте, лер Останд, это какое-то недоразумение. Лери Рауза…

– Это вы послушайте! И услышьте наконец-то, – рассердился отец, – в Южной Крепости вы служить больше не будете. Мне здесь не нужны офицеры с сомнительными моральными устоями. Я допускаю, что могло случиться чудовищное совпадение, и лишь поэтому предлагаю вам добровольный перевод в другое место с неиспорченной характеристикой.