Наконец, дурман другой реальности покинул распластанное, словно медуза на палубе, тело рыжебородого и, тягуче что-то промычав, Джафар проснулся.

За его пробуждением с интересом наблюдали все, в том числе и Фарук с капитаном.

Первым делом продрав глаза, Джафар схватился за нос, вернее за то место под заскорузлой коркой тряпки, где полагалось быть носу. Взвыв от боли, от попытался вскочить на ноги, но недавнее опьянение не позволило толстяку управлять своим телом. Неловко ударившись о борт, слабым голосом он поинтересовался у окружающих.

– Где она? Жива?

– Жива, жива! – радостно ответил Фарук. – Тебя дожидается, соскучилась уже.

Никто не посмеялся неуместной шутке плешивого. Все взоры были устремлены на Джафара.

– Это хорошо… – кивнул краснобородый. – А то мне приснилось, что она смогла убежать. Она не должна убежать, а должна получить то, что ей причитается. Принеси мне красный хурджин,– приказал он одному из нубийцев, не поднимая на того глаз.

Из мигом доставленных сплетенных меж собой переметных мешков, Джафар с осторожностью достал пару кожаных футляров и положил их справа от себя. Затем достал большую цыганскую иглу и, продев в нее бечеву, положил её рядом. Достал кусок крепкой буйволиной кожи и свернул его трубкой.

– Подготовьте её для дикакхэ, для забытого скорпиона, – отдал он распоряжение нубийцам и они, радостно улыбаясь полезли с веревками в трюм.

– Что ты задумал, бедный Джафар? – осторожно поинтересовался капитан.

– У народа бишму есть обычай применения справедливости. Обычно так наказывают блудниц, но здесь это тоже будет очень уместно.

С трудом поднявшись на ноги, он, подхватив свои вещи, направился в трюм. Все последовали за ним.

Провинившаяся рабыня лежала привязанная к лавке, ноги ее были широко разведены в стороны и удерживались туго натянутыми веревками.

Джафар улыбнулся, ощерив кривые, жёлтые зубы и нагнувшись над рабыней заглянул ей в глаза.

– Запомни меня перед смертью, пока можешь не сходить с ума от боли. Это я, Джафар, убью тебя сейчас.

– Что ты задумал, Джафар? – наклонил голову Мехмед. – Не гневи небо – возьми нос за нос. Не уподобляйся диким людям.

– Рабыне мне не ровня, чтобы брать нос за нос. Вот тут, – он потряс кожаным пеналом, – находится пара черных скорпионов. И через это, – он кинул нубийцам кожаную трубку, – он попадет ей во влагалище. Которое… – он показал иглу с бечевой, – мы зашьем, лишив скорпиона выхода и доступа воздуха. Подождем короткое время. Черный скорпион будет жалить, когда поймет, что он обречен. О, это мощный солдат. Он не такой смертельный, как его рыжий собрат, но боль от его укусов совершенно непереносима. Джафар радостно потряс головой. – Будет больно. Очень, очень больно. Поэтому ей сейчас перед вставлением трубки засунут веревку в рот, чтобы не откусила себе язык и не померла раньше времени.

Он кинул одному из нубийцев кожаную трубку и кивнул второму, который тут же принялся ножом раздвигать зубы изо всех сил мотающей головой жертвы.

–Отр! – негромко произнес Мехмет. – Стой. Так не пойдет. Нет, так совершенно не пойдет.

– Что? – опешил Джафар. – Что не так?

–Никаких зашитых скорпионов. Я сказал.

– Что ты несешь? – выпучил на него глаза краснобородый. – Это моя рабыня! По всем законам – хочу убью, хочу не убью.

– Рабыня твоя, а корабль мой. Я тут и кадий, и султан. Я говорю – не пойдет. Хочешь убить – можешь убить. Но диких твоих вещей на правоверном судне не будет.

– Воистину, хвостатый тебя надоумил! – всполошился Джафар. – Где это видано, чтобы раб поднял руку на господина и ушел не наказанный?