– На этой не надо скакать, оставьте её покое, – он указал пальцем на глазастую.

– Понравилась? – хитро усмехнулся Ахмадулла. – Хочешь проехаться?

– Не хочу, – буркнул янычар. – Просто не надо пачкать всё, что видишь. Продай её как есть, неопороченную – из уважения ко мне.

– Мои парни хотят своей части, – улыбнулся головорез. – Что я им скажу?

– Найди, – отрезал тот, отходя. – Скажи, я сказал.

– Совсем голову потерял… – усмехнулся Ахмадулла, – хотя есть с чего. По голове не погладят – работу свою не сделал. – Не волнуйся! – крикнул он вслед уходящему. – Уважим твою просьбу. Ищи свою рыжую со свободной душой. За тобой должок только… – добавил он несколько потише и крикнул в сторону: – Эй, ага! Готовы четыре пещеры?

Выглянувший из комнаты евнух закивал, делая приглашающее движение.

– Эту, – показал он на глазастую, – посади отдельно, ей повезло. А мне приготовь пока сладкий чай, силы понадобятся. Посмотрим, за что Казылгерей набирал своих наложниц. Сим-сим откройся!

2. Глава 2

Когда солнце в долине уже высоко, и день вступает в свои права высоко в горах, в ущельях все еще правит ночь и вчерашние сутки яростно сопротивляются наступающему будущему, охраняя непреступными вершинами темноту от вновь рожденного дня.

Солнце цепляется за верхушки гор, поджигая их новым днем. Но глубоко в ущельях все еще непроглядная тьма и, словно со дна колодца, из серой темноты глядят вверх глаза ночных охотников, чья пора прошла, и настало время прятаться в норы.

Любопытный зверь, осторожно поводя носом, чересчур приблизился к совсем догоревшему костру, от которого шел притягательный запах жареного мяса – в надежде перед новым днем получить кусок еды. Коротко взвизгнул лук, и лиса, сначала отброшенная стрелой на пару шагов, кубарем скатилась со склона вниз к становищу около костра, где очумело оглядывались люди, вырванные визгом тетивы из покоя сна.

– Хей, – громогласно проорал человек с бритой, видной даже в ночи головой. – Ур!

– Не надо беспокоиться Ахмет, – несколько смущенно произнес сбивший лису молодой человек. – Мой выстрел. Не подумал про спящих, не обессудь. Увидел зверя, рука сама сделала.

– Хей, – несколько тише, чем в первый раз, произнес бритый, опуская оружие. – Когда человек спит, его даже змея не кусает. Думай, что делаешь...

Он отложил оружие в сторону и, недовольно ворочаясь, принялся расправлять шкуры, служащие постелью.

– Как тут думать? Посмотри какой хвост… Рыжий! – он поднял вверх скатившегося вниз мертвого зверя и показал его в серой темноте своему собеседнику.

– Э, причём тут хвост… – проворчал Ахмет, поворачиваясь лицом к говорящему. – У меня у самого чуть хвост не вырос от такого пробуждения.

– Не ворчи, дорогой, представь как Дилярэ-султан обрадуется такому подарку, – попытался урезонить его виновник переполоха.

– Волкан, она еще больше обрадуется, если у меня хвост вырастет. Продолжай меня так будить – порадуешь ее. Ты на этих рыжих скоро с ума сойдешь. Всё! Убежавшая вода. Не надо так всё близко принимать. Простит тебя визирь, куда денется... Нет у него лучшего помощника, чем ты.

Ворчавший встал с постели и, переместившись к потухшему костру, принялся ворошить и раздувать покрытые золой чуть мерцающие угли. Двое других не участвовавших в разговоре улеглись, обратно накрывшись покрывалами, а еще один поднялся на ноги и тихо пошел в сторону.

– Ты куда, Ойрат? – прикрикнул бритый Ахмет, отрываясь от разжигания костра.

– Пойду лошадей проверю, – не оборачиваюсь ответил тот, ловко ступая в начинающей сереть тьме. – Надо убедиться, что у них лишние хвосты не выросли от страха.