Второй рукой она обхватила первую, которой сжимала медальон. Что, если он упадет? Что, если его отберут? Нет, она не потеряет кор’совру. Нельзя ее потерять.

«Вот в кого я превратилась… – Могидин стало дурно. – Надо прийти в себя. Так или иначе». С этой мыслью заставила себя отпустить ловушку для разума.

Грядет Последняя битва, и троллоки уже хлынули в южные земли. Началась новая Война Тени, но только Могидин и другим Избранным известны самые сокровенные тайны Единой Силы. Секреты, которые так и не сумели вырвать из нее те кошмарные женщины…

«Нет, не думай об этом». Боль, страдание… Неудача.

В этой войне им противостоят не Сто спутников и не Айз Седай, за плечами у которых столетия опыта и практики. Могидин покажет, на что она способна, и ошибки прошлого будут забыты.

Моридин все разглядывал невероятные языки пламени. Было тихо, если не считать гула пламени и шипения вскипающей воды. Рано или поздно он объяснит, зачем призвал ее. Объяснит же, верно? В последнее время он какой-то странный, и чем дальше, тем страннее. Наверное, он снова теряет рассудок. В прошлом человек по имени Моридин – или Ишамаэль, или Элан Морин Тедронай – с восторгом забавлялся бы с кор’соврой одного из соперников. Он бы изобретал новые пытки и млел от страданий оппонента.

Поначалу так оно и было, но потом… Потом Моридин утратил интерес. Он стал проводить все больше времени в одиночестве, глядя на пламя и размышляя. Кары, выбранные им для Могидин и Синдани, оказались какими-то шаблонными.

По мнению Могидин, в таком расположении духа он становился куда опаснее.

Воздух у края платформы рассекли переходные врата.

– Моридин, мы что, и правда должны встречаться чуть ли не каждый день? – осведомился, ступая в Мир снов, Демандред. Рослый красавец с угольно-черными волосами и выдающимся носом, он мельком глянул на Могидин, заметил у нее на шее ловушку для разума и продолжил: – Ты отвлекаешь меня от важных дел.

– Тебе надо кое с кем познакомиться, – невозмутимо негромким голосом ответил Моридин. – И если Великий повелитель не нарек тебя Ни’блисом, не уведомив меня, ты будешь выполнять приказы. Твои игрушки подождут.

Демандред помрачнел, но от возражений воздержался. Он позволил переходным вратам закрыться, затем встал у края платформы и хмуро уставился вниз, на море. Что там, под водой? Могидин не знала. И чувствовала себя глупо, оттого что не узнала. Где только ее осмотрительность?

Демандред подошел к одному из кресел, но садиться не спешил. Он остался стоять, задумчиво глядя Моридину в затылок. Чем же он так занят, этот Демандред? За то время, когда Могидин оказалась поймана в ловушку для разума, она не раз выполняла поручения Моридина, но ответа на вопрос, что же замышляет Демандред, Избранная так и не получила.

Она снова содрогнулась, вспомнив о месяцах, проведенных во власти Моридина. «Я отомщу. Непременно».

– Как вижу, Могидин ты отпустил, – заметил Демандред. – А что с той… как там ее… Синдани?

– Не твоя забота, – отрезал Моридин.

Могидин не преминула заметить, что ловушка для разума Синдани по-прежнему при нем. На древнем наречии слово «синдани» означает «последний шанс», но истинная природа этой женщины была одним из тех секретов, что Могидин все-таки сумела раскрыть. Моридин собственноручно вызволил Ланфир из Синдола, чьи обитатели пировали на ее способности направлять Силу.

Чтобы спасти ее – и, разумеется, наказать, – он лишил эту женщину жизни, тем самым дав возможность Великому повелителю вернуть душу Ланфир и поместить ее в новое тело. Великий повелитель предпочитает именно такие решения: жестокие, но эффективные.